- Я потерял товарный вид.

- Ничего, синяки и ссадины украшают мужчину. А зубы тебе вставят за счёт фирмы. Это я беру на себя.

- Как только вставлю зубы, сразу же и выйду, - прококетничал Сергей.

Наверное, ответ ей показался дерзостью, однако она благосклонно усмехнулась, правда, с едва заметной иронией, которую он уловил в тайном восторге способного ученика, прошедшего ещё один тест на тонко организованное восприятие.

- В твоём деле зубы – не самое главное. Но раз так, я попытаюсь объяснить Ольге Николаевне, по какой причине ты не сможешь с ней встретиться.

Это разрешение не выполнять обязанностей казалось немыслемым послаблением.

Но вскоре она вновь позвонила.

- Ну, братец, видно, ты так нравишься женщинам, что они готовы встречаться с тобой в любом виде. Собирайся и приезжай сюда, - велела она с отрывистым гортанным скрипом, вмиг уничтожая весь сонм томительного ликования, навеянный ещё минуту назад.

Он отправился в клуб.

Там его уже ждала Ольга Николаевна, банкирша лет сорока пяти. С ней он провёл ночь раза три, небрежно относясь к интересу, который невольно разжёг в ней и из-за которого она настояла видеть его даже при такой уродливой физиономии.

Это была невысокая женщина, пышных, но всё ещё изящных форм, любившая шубы и горжетки, коих у неё был целый гардероб, со светло-русой мелкой завивкой волос, ровно и симметрично сходивших до плеч. Круглые и тёмные глаза были пронзительны и ласковы, голос – высокий и мягкий, внешность её выражала нежность, но и холодную властность, при необходимости, хотя её гордые манеры проявлялись несколько принуждённо. Коллекция перстней на пальцах её маленьких ручек и жемчужное ожерелье венчали законченный образ купчихи, навеянный призрачными представлениями о старине. По сравнению с другими клиентками она была просто блестящая красавица, но сейчас занимала его не более чем уставшего дрессированного зверя, понуждаемого к затасканному трюку.

- На вас напали? – спросила она озабоченно.

- Да, хотели ограбить, - равнодушно ответил Сергей, не смея жаловаться клиентке, хотя иногда отступал от этого правила для заискивания перед дамами. Ему это прощалось.

«Вот и доигрался», - подумал он, ощущая тяжесть навязчивой ласки этой антикварной барышни с её разнузданной похотью, забурлившей через край благодаря его темпераментным стараниям.

- Вам нужен уход, тогда всё пройдёт быстрее. Я вас приглашаю в свой загородный дом.

Эта заботливость была только розовым флёром сексуальной хищницы. Рассеянное нежелание Сергея сгущалось в раздражённый протест, он взглянул вопросительно на хозяйку этого сутенёрского дома, та искоса, прищуренным взглядом подгоняла его: чего ты, мол, дурень, ждёшь, когда тебя обласкивает такая женщина. Чего ещё ожидать от неё – зачинщицы этого гнусного заговора?

Их сговор, как впившийся в грунт якорь, остановил громаду его немого негодования, лицо оскалилось в тупой улыбке бессилия, которая так пришлась по душе его насильнице. Что нельзя было определить, чего больше в пронзительном мерцании её глаз – восторга. Умиления или предвкушения интимной алчности. Как знать, может быть, в его трусоватой покорности она увидела оторопь восхищённого плейбоя – именно то, что вписывалось в шаблон её грёз об идеале дамского угодника.

- Я не вправе отказать, - ответил Сергей, в комичном стеснении от своего пришепётывания, старательно прижимая язык к нёбу, чтобы ослабить его, но получалось ещё более смехотворно и умилённо для дам.

Их умиление передалось и ему, горячка внутреннего раздражения опустилась до приятного градуса удовольствия.

Он вывел Ольгу под руку к её светло-синей «вольво» последней модели. Она сама была за рулём. Дорога заняла около часа.

Предыдущие встречи прошли в её просторной трёхкомнатной квартире, роскошно меблированной, в престижном районе, но в свой загородный она везла его впервые – этот жест исключительного расположения он в какой-то тревожный смуте осознавал только сейчас. Размышляя на её увлеченностью им, он не знал пока, хорошо это для него или плохо. По крайней мере польщённый, он одновременно был уязвлён тем, что остальные го качества, помимо необходимых для секса, не принимались во внимание. А ведь он считал себя интеллектуальным, образованным и азартным. Вот если бы она ещё и это попыталась оценить… Ведь она же банкирша и к тому же незамужняя... приятный озноб охватывал Сергея при мысли, какие невообразимые перспективы может сулить связь с ней.

С деликатной громкостью в салоне звучали романсы в записи, навевая сдержанный восторг у неё, который выдавался влажным блеском неподвижных хрусталиков глаз. Ох уж эти средне-возрастные барышни с их слабостью к элегиям, к этой тягомотине, всегда вызывавшей у Сергея если не раздражение, то насмешку над умильно страдальческим пафосом. Куда привычнее иметь дело с молодыми, борзыми тёлками, просто жаждущими удовольствий с прелюдией лёгкого романтического налёта, который может так же легко улетучиться, как и возникнуть. Но эти стареющие дамы… дай только повод для их страсти – и навлечёшь опасное лихо утрачиваемых год от года надёжд, которое сатанеет от очередного обмана, - ведь впереди всё меньше надежд и на сам обман…

Сергея. Однако, это не могло предостеречь. Его сейчас вдруг осенило исполнять роль любовника, избрав для этого амплуа некоего покладистого сердцееда и вливая явную сущность ловеласа в допустимую для своей самолюбивой натуры и притягательную и притягательную для неё форму. Но в каких красках, тонах, символах должно быть это амплуа – он и сам пока не мог представить, имея на этот счёт лишь смутное, интуитивное ощущение.

С томным любопытством Ольга поинтересовалась, не глядя на него, любит ли он романсы, на что он ответил, что его вкус не игнорирует и этот жанр.

Они провели дорогу в несколько стеснённом разговоре: обсудили погоду, вернулись к романсам и их исполнителям, - и этого, слава богу, как раз хватило до конца пути.

Вокруг её двухэтажного особняка из красного кирпича была разбита рощица из голубых елей в несколько рядов, окаймлённая оградой из фигурного чугуна, в углах которой стояли пушкинские фонари. Отдельно располагался длинный, на пару машин, гараж, дверь которого открыл Сергей и куда привычно и ловко въехала хозяйка.

Они вошли в дом. Полы из паркета, стены обиты шёлком, кухня и ванные – последних было две – в дорогой итальянской керамике, лепные потолки, сияющие хрусталём люстры, роскошная мебель из натурального дерева и кожи. Особенным великолепием отличалась спальня и просторная кухня, оборудованная всем необходимым для самой взыскательной хозяйки.

Вкрадчивая Ольга распорядилась управляться с приготовлением ужина.

Они стремительно сближались за этими неторопливыми хлопотами. Завтра была суббота, и это размеренное, ничем не подгоняемое ожидание любострастия незаметно для обоих, похоже, уже стало прологом интригующего романа в духе королевы и молодого офицера-задиры, светской львицы и честолюбивого повесы. В каком ослепительном блеске грезились ему утончённые игры на «ярмарке тщеславия» в обществе преуспевающих людей, куда она введёт его своим положением и где он не упустит шанса блеснуть своими талантами! А в каких порывах страсти и нежности расцвёл бы их роман, пока пресыщение или циничное предательство не накрыло бы его погребальным саваном!