– Про установку Икс знают всего пять человек!

– Ну, я в их число не вхожу и знать ничего не знаю ни о какой установке, – честно и по-прежнему спокойно ответил Хутчиш, глядя куда-то мимо. – Но поскольку не так давно наш гость, говоря о мичмане Жибе, упомянул флот, стало быть, операция связана с морем-окияном. И раз твоему усатому Семену, – как-то незаметно Хутчиш начал объясняться не с генералом, а с полковником, – потребовался именно я, а не кто-нибудь силушкой послабже, то предполагаю, что это либо «Курящие зомби», либо «Золотой ключ», либо «Покорение Северного полюса товарищем Челюскиным» – пока только этим операциям присвоен индекс первостепенности «три восклицательных знака»…

– Ма-алчать! – трагически-бессильным шепотом просипел генерал Семен, инстинктивно потянулся к месту на поясе, где должна быть кобура, опомнился, полез под мышку, ещё раз опомнился и бессильно закрыл лицо ладонями. – Это же гриф «государственная тайна нулевой степени»!..

– Уверяю, никто из присутствующих завтра не вспомнит, о чем мы здесь судачим, – леденяще улыбнулся прапорщик.

Громова прихватила за глотку волна тошноты, он сдержался неимоверным усилием воли. Ведь предсказания Хутчиша имеют неприятную особенность сбываться… Полковник оглянулся – посмотреть, как на эти слова отреагируют сидящие в других апартаментах. Никак. Тишина.

– Продолжим, господа! – прапорщик легко вскочил на ноги, схватился руками за вертикальные прутья решетки и вплотную приблизил к ней мальчишеское лицо. – Поскольку обстановка на Северном Ледовитом океане и ситуация с народностью чукчи до конца не прояснены и требуют немалых капиталовложений, подозреваю, что операция «Челюскин», несмотря на «три восклицательных знака», будет заморожена на неопределенный срок. Значит, остаются «Курящие зомби» и «Золотой ключ», то есть Японское и Черное моря. И там, и там необходимо незамедлительное вмешательство, если Россия не хочет остаться без Курил и без Краснознаменного Черноморского Флота. Дальше. Усатый неосторожно упомянул о некоей установке Икс, находящейся на некоем корабле. Делаю вывод: в мое задание входит поиск установки, демонтаж и доставка в Россию – пока она не попала в руки иностранных спецслужб, японских или украинских.

– Если не удастся демонтировать – уничтожить! – не соображая, что раскрывает «государственную тайну нулевой степени», прохрипел униженный и оскорбленный генерал. Он рванул воротничок, и пуговицы весело заскакали по шершавому бетонному полу. Стало немного легче.

– Мне это не интересно. Только демонтаж и доставка, – холодно возразил прапорщик. – Итак, куда мне чемоданы собирать – на Курилы или в Крым?

– Не могу… Приказ… Присяга… – булькал товарищ Семен, цветом лица напоминающий выжатый лимон. – Не имею права… Завтра получите конверт с боевой задачей…

– Ясно.

Хутчиш отошел от решетки, словно потеряв всякий интерес к происходящему, и зашагал по камере – пять шагов туда, пять обратно.

Генерал шумно выпустил воздух из легких. Точно колесо прокололи.

А Громов понял, что намек десятимегатонника на возможность ликвидации «присутствующих», то есть всех его сослуживцев, был своеобразной провокацией: возразит генерал или нет? И лучше бы генерал возразил. Ох, не любит Хутчиш податливых на такое предложение…

Обстановку разрядил сам прапорщик.

– Палыч, – ни с того ни с сего повернулся он к полковнику, – у тебя сигаретки не будет?

Полковник заметно оживился, заулыбался даже, будто невинная просьба Хутчиша послужила тайным сигналом к перемирию.

– Конечно, Толя! – преувеличенно бодро откликнулся он. – У меня «Беломор», устроит? Давно вот обещаю дочке бросить…

– Это верно, курить надо бросать, – с ноткой назидания в голосе заметил Хутчиш, взял «беломорину» и задумчиво повертел её в пальцах. – Ну, быть или не быть, вот в чем вопрос…

Генерал, стравив пар и несколько успокоившись, с интересом ожидал, что будет дальше: по указу от тысяча девятьсот семьдесят третьего года заключенным объекта У-17-Б спички не полагаются, а ведь полковник огня не предложил…

Однако вместо того, чтобы прикурить каким-нибудь хитрым макаром, Хутчиш с двух сторон надорвал патрон папиросы до середины и отогнул края в стороны – получилась штуковинка, в профиль напоминающая букву «Т». Потом расправил хвостики, разгладил их пальцами и скрутил пропеллером. Командиры – полковник нервно покусывая нижнюю губу, генерал нервно крутя ус – следили за его действиями.

Не обращая на них внимания, прапорщик сжал серый цилиндрик между ладоней, резко крутанул его – и вдруг папироса, как игрушечный вертолетик, с тихим шелестом взмыла к самому потолку, к забранному металлической сеткой пыльному матовому плафону лампочки; «лопасти» слились в один белый мерцающий кружок. Но вот вращение замедлилось, и «вертолет» мягко шлепнулся на пол. Как майский жук.

– Шесть секунд, – нарушил затянувшееся молчание полковник Громов. И угодливо добавил: – Лучше на этот раз, а?

– Лучше, – согласился Хутчиш, с сожалением глядя на мертвую игрушку. – Но все равно не то. Такие дела.

– Полковник, увел бы ты меня отсюда, – подал голос генерал, окончательно перестав понимать, что происходит. Не удержался, запустил руку под мундир и горемычно поскреб в боку.

– Это ещё не все, – безучастно возразил Хутчиш, припечатав «беломорину» каблуком – будто червяка раздавил. – Что я получу, если выполню задание?

– Проси что хочешь, – генерал перестал чесаться.

– Учитывая, что миллион долларов, яхту, виллу на Кипре и звание Героя России, если б мне все это вдруг понадобилось, я добыл бы за два-три дня самостоятельно, предлагаю тебе, усатый, своеобразную игру, – он вновь стал обращаться непосредственно к генералу, отчего полковнику совсем поплохело. – Давайте сделаем так: после выполнения задания мне дается двадцать четыре часа, в течение которых я буду иметь моральное право убить одного человека.

– …

– …

– А именно – тебя, мой усатый друг. Я все сказал. Хоу.

Полковник испуганно взглянул на товарища Семена и отступил на шаг. Генерал сжал кулаки и прошипел:

– Бред какой-то… Вы!.. Ты в своем уме? Чушь! Да как вы!!! – И полковнику:

– Сделайте же что-нибудь!

Растормошенное эхо подхватило этот выкрик и унесло на третий пост.

– Он не уступит, – обреченно шепнул Громов. – Однажды он потребовал в качестве оплаты вывести войска из ГДР.

– Отчего же, уступлю, – улыбнулся Хутчиш. – Ты, усатый, можешь хоть дивизию в караул поставить, можешь хоть в Австралии спрятаться – врачи констатируют только естественную смерть. И если за сутки я не успею – что ж, будь здоров и получай чины дальше. Шансы оцениваю тридцать на семьдесят в свою пользу.

– А если не выполнишь задание? – нашел лазейку царедворец.

– Понимаю, куда ты клонишь, и полностью «за». В таком случае – шансы пятьдесят на пятьдесят. Так даже интересней. За твоей спиной ФСБ, ГРУ, СВР, МО и МВД, а я давно искал равного противника. – Он с интересом вгляделся в побагровевшее лицо офицера. – Или, может быть, ты собираешься отменить операцию?