закончиться намного хуже. Пойдём, вернёмся в дом и выпьем по чашечке чая с кусочком крыжовникового пирога Белоснежки. Она испекла больше пирогов, чем мы могли бы съесть за год, после того как ты сказала, что очень их любишь.

Это заставило Примроуз улыбнуться. Она полюбила Белоснежку и уже скучала по ней, хотя та только что уехала. По крайней мере у них остались её пироги.

Примроуз и Хейзел собрались вернуться внутрь, но тут их внимание привлёк ослепительный бледно-голубой свет. Он разгорался и стал настолько ярким, что его наверняка можно было увидеть во всех королевствах. Свет принял форму кружащегося синего вихря, пылающего, как жаркое пламя. Он заставил всё в Мёртвом лесу зашевелиться, а мертвецов в их могилах пробудиться ото сна.

Один за другим мёртвые выходили из своих склепов и вылезали из-под земли, где спали. Отряхивая грязь и пыль с одежды, они щурились от бьющего в глаза яркого света. Прошли годы с тех пор, как Примроуз и Хейзел получили армию мёртвых в своё распоряжение. Ни разу со времён правления их матери почивших не вызывали таким образом, и две девушки не понимали, какая сила это творит. Столетиями королевы прошлого до них собирали под своим лесом легион мертвецов, и теперь эти бедняги стояли перед Примроуз и Хейзел, своими новыми владычицами, молча ожидая их приказа. Но ведьмы не понимали, что делать.

Их слуга, защитник и самый дорогой друг Якоб – когда-то сам воскресший из мёртвых – вышел в сад и наблюдал, как мёртвые оживают перед ними.

– Якоб, что такое? Почему это происходит?

Но Примроуз видела по выражению лица Якоба, что он тоже не знает ответа на этот вопрос.

Как и большинство ведьм, Примроуз обладала даром телепатии и слышала мысли Якоба. Его захлестнула паника. Он боялся, что злые сёстры нашли путь из Промежуточного места и вернулись, чтобы уничтожить их.

Примроуз ужасно жалела Якоба за всё, что он пережил за годы верности королевам мёртвых, и она видела, что это сказывается на нём. Однажды она прочитает его историю в Книге сказок. Она знала, что в его жизни было что-то ещё, помимо того, что записано в главе, посвящённой злым сёстрам. И это было бы неплохо узнать.

– Не волнуйся, Якоб. Это явно не магия злых сестёр. Я не чувствую их среди нас.

Примроуз прикрыла глаза рукой от яркого света из вихря. Внутри его начала проявляться какая-то незнакомая фигура. Девушка ощущала, что это кто-то совершенно неожиданный. Кто-то гораздо более могущественный, чем они.

Когда очертание обрело форму, Хейзел и Примроуз внезапно поняли, кто этот незнакомец. Он казался нехарактерно молчаливым и торжественным, его глаза сверкали жёлтым на фоне бледно-голубой кожи. Его тело в мантии окутывали клубы дыма, которые двигались, как щупальца, отчего гость напоминал тлеющего левиафана. Волосы его пылали голубым огнем.

А на руках у него лежала девушка.

– Цирцея!

Серые глаза Хейзел вспыхнули, когда она бросилась к Цирцее, Примроуз следовала за ней по пятам. Аид – а это был именно он – ухмыльнулся, осторожно укладывая тело Цирцеи на мраморные ступени ближайшего склепа. Её длинное красное платье колыхалось в потоке вихря, как струи крови.

– Я не ожидал такого восхитительно ужасного приёма, – сказал Аид, указывая на бесконечные ряды мертвецов, собравшихся во внутреннем дворе. Их полчища тянулись через весь лес к зарослям высоких розовых кустов, которые окружали владения ведьм.

Мертвецы смотрели на Аида пустыми глазами, они не искрились жизнью, как глаза сэра Якоба, который занял своё место между Примроуз и Хейзел и взял их за руки, как грозный и верный защитник. Они никогда не встречались с Аидом, но сразу поняли, что это повелитель Подземного мира.

– Знаю, что в Мёртвый лес принято приносить пирог или торт, но я подумал, что вы простите эту оплошность при данных обстоятельствах, – всё с той же усмешкой сказал Аид, указывая на Цирцею. – Я принёс кое-что намного лучше.

– Что случилось с Цирцеей? И почему ты воскресил наших мертвецов? – спросила Хейзел, крепко держась за руку Якоба. Примроуз видела, что она боится броситься к Цирцее, но всё равно отважилась задать эти вопросы богу смерти, который так внезапно появился в их дворе.

Аид рассмеялся, обнажив острые, как кинжалы, зубы.

– У меня нет необходимости демонстрировать свою власть в вашем королевстве, дорогие дамы. Сюда прибыла ваша королева, которая возвращает мёртвых к жизни. Но я был бы счастлив дополнить великолепие этого знаменательного события. – Он поднял руки и простер их к небу, как актер в драматической сцене, собирающийся произнести величайший из монологов. – Да здравствует королева Цирцея, наша божественная правительница Мёртвого леса... – раздался его раскатистый голос, но прежде чем он смог продолжить, что-то отвлекло его.

Раздражённый тем, что его прервали, Аид опустил глаза. Светящиеся духи предыдущих королев Мёртвого леса поднимались с земли, паря среди деревьев, касаясь ветвей. Они пролетели меж бесконечных могил и статуй, затем поднялись на высоту особняка и закружились у стеклянной оранжереи на втором этаже. Духи танцевали в фонтане в форме горгоны, плыли среди мёртвых и останавливались у каждой статуи горгульи, ворона и гарпии, словно для того, чтобы поздороваться с ними, как дети, счастливые снова увидеть свой дом. Они плескались в ветерке, радуясь ему, пока, наконец, не приземлились во внутреннем дворе. Тёмные королевы, которые когда-то правили этой землёй, а теперь стали призраками, сотканными из теней, стояли перед Аидом, их глаза светились белым, а рты походили на чёрные ямы. Все они говорили с Аидом как одна, их множащийся голос наполнил внутренний двор и заставил деревья увядать и терять свои цветы и зелёную листву с каждым произнесённым ими словом.

– Повелитель мёртвых, мы благодарим тебя за возвращение Цирцеи, но тебе здесь не рады.

Голоса королев-призраков пробудили Цирцею ото сна. Она села и открыла глаза, осматривая всё вокруг. Как только девушка осознала, где находится, она разозлилась.

– Где мои матери? Как ты посмел вырвать меня из Промежуточного места?

Она попыталась встать, но была слишком слаба и потеряна.

– Ты что, даже не поблагодаришь меня? – спросил Аид, уперев руки в бока. Дымные щупальца его тлеющей тоги вздымались, как хвост раздражённого кота. – Я спас тебе жизнь, маленькая королева, и, если ты помнишь, твои матери больше не твои матери. Они – одна мать. В единственном числе. Одна. Просто Люсинда! Помнишь? Ты соединила их воедино, и она злее, чем... ну, я в самый