class="p1">Как бутоны в воде Невы

Распустились мосты и…

Корабли — привиденьями

Сквозь трамвайные стыки.

Каменный остров

Осень, осень здесь у Пушкина как!

Воздух, воздух здесь на Росси манер!

Как у Клода Дебюсси облака

И туманы как у Клода Моне!

Где такие ещё есть деревá?

Терема такие где ещё есть?

Где ещё я так как здесь горевал?

Был ли счастлив где-нибудь так как здесь?

На Весёлом Поселке — туман

На Весёлом Поселке — туман.

Растворяются в дымке дома.

И, воздушные руки реки, –

Меж домами снуют сквозняки.

Это раннее утро — за ним

Будет труд, будет день, будет дым.

А пока не смотря на мороз,

По ковру не оттаявших рос,

Сквозь туманные дымки дорог,

Понедельник штурмует метро.

От Васильевского до Охты

От Васильевского до Охты –

Барабанная дробь

Пόверх гула и грохота

Пушек и топоров.

Исполинским жёрновом

Перемалывая грязь,

Прёт народ с Обжорного

Слушать Указ.

Так надрывно гремят барабаны,

Словно дверь вышибают ногами.

За болотами непролазными,

За горами и за долами

Государевыми Указами

Русь старинная содрогаема.

Как работать, как развлекаться,

Оградили жизнь, как заборами –

Государевой регламентацией,

Государевыми поборами.

Вьётся дым староверьих гáрей,

У Булавина жизнь вольна

И шипят на Москве бояре:

— На-кось, выкуси, сатана!

Льёт из меди колокольной пушки царь –

Это Русь вековая рушится.

А на площади возле Троицы

Молодая Россия строится!

На мосту

Изогнулся как лук

И застыл в напряженьи,

Миг — и выстрелит мною,

Лишь звон тетивы,

Лишь круги на воде,

Словно кольца мишени,

И сомкнётся “десятка”

Поверх головы…

ЛЕКАРСТВО ОТ СЧАСТЬЯ

Что такое вдохновенье?

Что такое вдохновенье?

Сколько стоит красота?

Сколько мнений и сомнений

От семнадцати до ста?

Вдохновенье — жизнь в квадрате.

Вечность — красоте цена,

А моих сомнений хватит,

Чтобы всем

сойти с ума.

Мужчина должен быть суров и груб

Мужчина должен быть суров и груб,

И угловат как куб,

А я — феминизации подвержен,

Я — нежен.

А я хочу быть но́рманном — мужланом,

Что как наградам радуется ранам,

Но прежде, чем в набег уйдёт с отрядом,

Целует милую от головы до пят он.

А я хочу быть грозным самураем,

Что жизнью как мечом своим играет,

Улыбки гейш встречает взглядом хмурым,

А плачет …

лишь когда цветёт саку́ра.

Как Ио по свету

Как Ио по свету

Гоняло безжалостно жало, –

Меня одиночество гонит

В ворота вокзалов.

Зачем же бегу от него я,

Ведь мне одиночества мало?

Мне мало Валгаллы,

Мне мало Нирваны и Рая,

И мало мне вечно гореть

На костре,

Никогда не сгорая,

И Славы,

Текущей расплавленной лавой

В подвалы

Мемориалов.

Дороги,

Дороги мои

Без конца, без начала,

Все ноги разбил о пороги

И всё ещё мало?

Бродить без приюта,

Где холод и вьюга,

Без друга,

Моё одиночество

Хуже любого недуга.

Но если бы только оно

Ненавистное знало,

Как мне его мало!

Какой же награды

Тебе за предательство надо?

Какого страданья,

Душевного смрада и Ада?

О, если б владыкой Всевышним

Сумел на мгновенье стать я,

Пав ниц и целуя край платья,

Я б вымолил каплю проклятья.

И было б доступно лишь богу,

Как этого много!

Спешу

Жабры акулы устроены так, что она

может существовать только в движении

Весною — к снегу, вечером — к утру,

А на работе — вопреки ТБ,

В библиотеку, а потом — к тебе,

А если я остановлюсь — умру.

А если к славе — слишком налегке,

А если сдамся, обессилев, — пусть

Отлив меня оставит на песке

Или в густых кораллах задохнусь,

Лишённый невозможности стоять.

Бегу как вор, что сам себя украл.

А если даль мне заштрихует трал,

Последним вздохом будет мне струя

Из-под винта…

Падут на амбразуры лоджий

Падут на амбразуры лоджий

Осколки дня.

Ты здесь живёшь, а я — прохожий,

Оставь меня.

Ну что ж ты, милая, скучаешь

Средь гулких стен,

Ведь ты же знаешь — я случаен,

Как этот день.

Я в вашем времени транзитом,

Как в лето — май.

И послан с этикеткой “ЦИТО” –

Не принимай.

Из тридевятого ли царства

Волшебный яд?

Или обычное лекарство

От счастья — я?

Мир для меня дракон стоглавый

Мир для меня дракон стоглавый,

Вопроса “Быть или не быть?”

Не существует — есть булава,

Да время головы дробить.

Лишь он падёт, зарёй кровавясь,

Отхаркав огненную вонь,

Быть может тысячу красавиц

Я извлеку из недр его.

А может быть, вдыхая амбру,

Губу до крови прикушу

И, сапогом ероша жабры,

Прощенья тихо попрошу…

Я — бракодел из бракоделов

Я — бракодел из бракоделов,

Я просто мастер делать брак

В диапазоне средств в пределах

От топора и до пера.

И не смотря на все старания

Жить без помарок и огрех,

Я допускаю брак в желаниях

И в лучших помыслах во всех.

Но ни частично и ни полностью

Не подменяю никогда

Высококачественной пошлостью

Брак в ощущении стыда.

Высококачественной лживостью –

Свой брак в осуществленьи правд

И первоклассной злоречивостью –

Брак в сотворении добра.

Пойдёт ли жизнь моя насмарку? –

Нам только время ОТК, –

Часть в переплавку, часть — на свалку

И только строчка — на века!

Рассвет в море

Владиславу Гузю

Встал на просторе

В краю рассветном,

Умылся морем,

Утёрся ветром.

И мир как яблоко

Форштевнем — надвое.

Для счастья, дядька, нам

Так мало надобно!

Жизнь — разбитая к счастью посуда

Жизнь — разбитая к счастью посуда.

По осколкам любви и стыда

Мы идём из глубин НИОТКУДА,

Чтоб однажды прийти в НИКУДА.

И на этой бессмысленной трассе

Мы порой не жалеем стекла,

Разбиваем — просто на счастье,

Разбиваем — просто со зла.

Чьё-то сердце из скользких ладоней –

Оземь! — рюмкой заздравного тоста.

Сколько музыки в этом звоне,

То, что свято, бьётся так просто.

Утешай себя: видно к счастью,

Может будет другое и лучше.

Наша жизнь на подносе