Пашку спасла сложная обстановка на фронтах. Комдив Зверева готовил наступление и решил замять дело. Командиру пехотного взвода старшему лейтенанту Звереву вкатили строгача, а спустя некоторое время быстренько перевели в другую часть. Зверева это не особо опечалило, так как он попал служить в разведку, а это по-настоящему увлекло его, и он на время, а точнее, до самого конца войны, позабыл про женщин. Но только до конца войны…

* * *

Эту ночь Паша Зверев, как это частенько бывало, провел не дома. Успешно завершив очередное расследование, связанное с квартирной кражей, он вместо того, чтобы вернуться домой и как следует выспаться, направился в кафешку с забавным названием «Соло́мка» на Советской.

Отчего заведение называлось именно так, Павел Васильевич не знал, да и не особо из-за этого печалился. Здесь прилично кормили, да и контингент был, говоря соответствующим языком, не самый задрипанный. Несмотря на то что Зверев в последние дни питался как попало, он решил не набивать желудок сосисками и котлетами и заказал бутылочку самого лучшего коньяка, лимон и зеленые яблоки. Именно их он считал лучшей закуской к янтарному напитку.

Выпив грамм сто пятьдесят и съев четвертинку яблока, Павел Васильевич ощутил самое настоящее блаженство. Почувствовав себя отдохнувшим, он огляделся по сторонам и увидел то, что так хотел увидеть. Миловидная блондинка со стрижкой каре в голубой блузке и белой плиссированной юбке скучала неподалеку. Приглядевшись, Зверев заметил, что молодая женщина тоже нет-нет да и поглядывает в его сторону. Павел Васильевич одарил очаровательную соседку улыбкой и уже спустя десять минут угощал ее коньяком.

Девушку звали Лариса, и их случайное знакомство двигалось вперед семимильными шагами. Зверев, каким-то только ему одному известным способом, сумел разглядеть в Ларисе утонченную натуру и поэтому долго рассказывал случайной знакомой о французских импрессионистах и даже прочел наизусть «Благословенный час» и «Аллегорию» Верлена[1]. Потом они заказали еще коньяку, и получилось так, что эту ночь Зверев провел у Ларисы.

Утром, по своему обыкновению, Зверев опоздал на работу. С утра он так спешил, что даже не позавтракал и поэтому с трудом дождался обеда. В столовой он наконец-то дорвался до еды и побаловал себя холодной окрошкой и шницелем с гречкой. После этого прогулялся по скверу, чтобы немного развеять гудящую от недосыпа голову и растрясти содержимое желудка.

С обеда Зверев опоздал всего на каких-то сорок минут, поэтому не испытывал ни малейших угрызений совести. Когда дежурный на КПП сообщил Павлу Васильевичу, что его разыскивает Корнев, Зверев скривил лицо, ожидая очередной нудной лекции о необходимости поддержания служебной дисциплины. Однако когда Зверев ввалился к подполковнику в кабинет и разлегся на кожаном диване из красного дерева, понял, что разговор с начальством предстоит серьезный.

Оказывается, Корнев и не думал его воспитывать. Дождавшись, когда Зверев усядется на свой любимый диван, подполковник расположился рядом и начал издалека.

– Все еще не отошел от вчерашнего? – довольно мягким тоном поинтересовался Корнев. – Может, чайку́?

Брови Зверева выгнулись, на его лице промелькнуло удивление:

– Снова запутанное дело?

– А как ты догадался?

– Обычно ты сначала орешь как бешеный, а уж потом к делу переходишь! А сейчас даже чай предложил! За чай спасибо, не откажусь. Правда, я только что из столовки, но одно другому не мешает. Мне покрепче и с двумя кусочками сахара.

Корнев заскрежетал зубами.

– Не нуди, рассказывай, что там у нашего генерала случилось.

– Значит, ты уже в курсе, что он был здесь?

– Дежурный сказал! А вот то, что вы тут с ним алкоголь распивали, не сказал. Не дуй щеки, просто от тебя хорошим коньяком попахивает.

Корнев нервно поерзал на стуле и вытер ладонью губы.

– Тебе коньяк предлагать не стану, даже не надейся, ты мне сегодня трезвый нужен. А как ты догадался, что у Антипова серьезное дело?

– Стал бы он с тобой тут просто так бражничать. Давай рассказывай, что стряслось!

Корнев кратко поведал Зверю о нападении на военный склад и о личной просьбе генерала. Зверев слушал молча, выкурив при этом две сигареты. После этого он, позевывая, сказал, что готов заняться этим делом, и потребовал в свое распоряжение автомобиль. Получив согласие начальника, Зверев театрально приложил руку к козырьку и вальяжно вышел из кабинета.

Спустя несколько часов Зверев в сопровождении молодого опера Костина уже ехал по набережной в сторону Любятова, где располагалась нужная им войсковая часть. Володя Горячев, личный шофер Корнева, сидел за рулем и смачно дымил сигаретой. Веня Костин – протеже и правая рука Зверева – сидел справа от водителя и разгадывал кроссворд. Зверев устроился сзади и, откинувшись, мирно посапывал с полуприкрытыми глазами. Его слегка мутило, и не только от выпитого накануне коньяка.

Перед тем как ехать в воинскую часть, они побывали в городском морге, где Зверев внимательно изучил тела напавших на склад грабителей. Сейчас он обдумывал увиденное накануне, и перед ним как живой стоял жилистый носатый мужчина в окровавленном грязном халате и огромных круглых очках. Патологоанатома звали Геннадий Карлович.

– Вот первая жертва, – патологоанатом снял окровавленную простыню с трупа.

Костин, стоявший за спиной Зверева, тут же нагнулся над трупом. Сам же Зверев разглядывал мертвеца, не приближаясь к нему.

На каталке лежал настоящий великан – широкие плечи, бычья шея и выдвинутый вперед подбородок. На шее мертвеца виднелась отчетливая тонкая линия, покрытая загустевшей кровью. На груди здоровяка были наколоты несколько остроконечных куполов и парящий над ними ангел.

– Личность убитого до сих пор не установлена, – заявил Геннадий Карлович. – Чуть больше сорока, судя по наколкам, этот гражданин принадлежит к криминальному миру. Причиной смерти стала потеря крови, случившаяся в результате повреждения левой сонной артерии и дыхательных путей.

– Догадаться, что ему горло перерезали, не очень трудно, – подытожил Зверев. – Еще какие-нибудь повреждения на теле имеются?

– Искривленная переносица, многочисленные сросшиеся переломы кистей рук и ребер, но это все старые раны. Похоже, этот парень любил пускать в ход кулаки и делал это регулярно.

– То есть кроме перерезанного горла никаких свежих повреждений на теле не обнаружено?

– Ни единого синячка́!

Зверев нагнулся к телу и задал очередной вопрос:

– У него грязные руки! Пальцы исцарапаны и под ногтями грязь. Что это?

– Ваши криминалисты уже брали пробы из-под ногтей, но я и без экспертизы скажу, что это самая обычная земля, – сообщил Геннадий Карлович.