Потом, конечно, я дал маху — обратился на глазах у всех соколом и упорхнул. Летел я обратно в скит и считал, сколько пунктов клятвы ученика, данной в день принятия в школу, за это чудесное утро пришлось нарушить. В общем, если кратко, то все. Это все наши старички напридумывали. Сами они небось что хотят, то и делают, а для бедных учеников: то нельзя, это не делай. Без сопровождения наставников за территорию скита выходить — ни-ни, колдовать без них же — упаси боги, и так далее и тому подобное. Ну ведь ерунда же, разве не так? А за нарушения этих правил одно наказание — исключение из школы. Не хотелось, конечно. Я бы еще несколько лет отдохнул, а там уж можно и в большой мир выбираться.

До сих пор не понимаю, откуда Серогор про мои похождения узнал. И самое главное (что меня особенно удивило и испугало) — он не ругался. Вот это было действительно в новинку. Серогор любил браниться, делал это он вдохновенно и истово, с неожиданными оборотами и уникальными сравнениями. А вот тут молчок, ни слова, только посмотрел на меня и вздохнул. А чего вздыхать-то? Чего особенного я сделал? Будто сам молодым не был! А уж когда Серогор стал собирать большой ученый круг (это когда все наши колдуны собираются в большой зале, садятся кружком и балаболят о чем-нибудь важном с их точки зрения), тут уж я забеспокоился не на шутку. Нехорошо подслушивать, не спорю, но, уж если решается моя судьба, я ведь имею право поприсутствовать?

С моим уникальным слухом это была не проблема. Обратился в трясогузку и расположился на ветке кедра, прямо напротив открытого окна. Послушал, послушал, и через несколько минут у меня перья дыбом встали. Ну до чего же старческий маразм довести может! И хуже меня за все время существования скита ученика не было (просто вокруг одни зануды), и от меня может погибнуть все человечество (явный перебор), и вообще меня зря в школу приняли (раньше надо было думать).

И тут один старикашка совсем с дуба рухнул. Говорит, давайте его из школы выгоним, а чтобы он дров в открытом мире не наломал, нужно ему память стереть. Воистину бесконечны границы старческой глупости! Но, глядя на то, как остальные одобрительно закивали, как-то совсем я приуныл. Сижу на веточке и прикидываю: с одной стороны, перспектива уйти в большой мир белым и пушистым, но без памяти, а с другой — сбежать туда со всеми знаниями, полученными в школе. Правда, в этом случае у меня во врагах будут числиться двенадцать могущественных колдунов. Посидел, подумал и решил ноги делать из скита. Точнее, не ноги, а крылья.

А что? Я стал колдуном третьей ступени. Ну почти стал, кого я обманываю? Авось не пропаду, как-нибудь выкручусь. Симочку мою, конечно, жалко, представляю, что ей про меня Серогор наплетет. Ну да ничего, вот поброжу по свету, нагряну к моей бабульке и расскажу про то, что тут со мной сделать хотели. Она им быстро бороды обкорнает. А вот прямо сейчас к Серафиме нельзя, они меня именно у нее искать будут. Ну решено, в путь! Поглядим, чем Русь-матушка живет.

* * *

Сказано — сделано. Обернулся я опять соколом (у трясогузки скорость не та) и полетел. Не знаю, долго ли мои уважаемые колдунчики заседали, но по окончании их ждал сюрприз. Да ладно, им без меня даже лучше будет. Только Серогора жалко — привязался я к нему, чего уж тут скрывать.

Летел я не шибко быстро. А куда мне теперь спешить? По пути вспоминал, что мне на уроках жизни людей рассказывали. Есть у них большие города, там сидят князья с боярами. Есть еще стражники и ратные люди, их надо особенно опасаться. А еще там много красивых женщин, ну с ними-то я найду общий язык быстрее, чем со всеми остальными вместе взятыми. Больше всего меня волновала придуманная людьми условность — деньги. А я их даже в глаза не видел. Нам рассказывали, что без денег не накормит тебя никто, ни на ночлег не пустят. Чушь какая-то. Ладно, на месте разберемся. Я же все-таки какой-никакой колдун, а не пыльный валенок.

С такими раздумьями в голове я добрался до Кипеж-града. Есть, конечно, и другие города, побольше, но до них добираться далеко, а мне хотелось быстрее отведать сладкой вольной жизни. Попутно я решил, что буду стараться не пользоваться колдовством без острой необходимости. Крепко мне в головушку въелись страшилки, которые нам в скиту рассказывали, про казни разоблаченных колдунов.

Город предстал передо мной ранним утром во всей красе. Опоясанный высокой стеной и глубоким рвом, он стоял на небольшом холме. За стеной виднелись рубленые терема с блестящими шпилями и флюгерами. Кипеж-град сразу поразил и очаровал меня, как когда-то поразил скит. Мне захотелось броситься с головой в эту кипящую жизнь, но я уже вышел из детского возраста и ясно понимал, что вначале надо осмотреться. Забегая чуть вперед, могу сказать: да уж, осмотрелся я лихо.

Обратился я в человека и побрел к городу. Перед крепостными воротами расположился обоз торговых людей, и купцы обговаривали с ратниками размер дани. Вокруг сновали торговцы с лотками, полными аппетитно пахнувших пирогов и другой снеди. Носились с воплями мальчишки, трещали как сороки бабы, басили ратники, спорили купцы. Из этой многоголосицы я сумел выдернуть главное — за проход в город необходимо заплатить. Пришлось скрипеть мозгами и вспоминать все, что я помнил о деньгах. Выходило, что совсем немного… Ну ничего, будем компенсировать недостаток знаний врожденной смекалкой и наблюдательностью.

Оказалось, ничего сложного! Потолкавшись полчасика в обозе среди торговцев, я уже знал почти все и о деньгах, и о том, где и как их хранят. Оставалась только одна проблемка: где же мне их взять? Из дум о предстоящей голодной смерти в жутких мучениях у закрытых крепостных ворот меня вырвал истошный крик толстого, противного купца:

— Попался, воренок! В яме воровать несподручно будет!

— Пустите, дяденька, я больше так не буду! — заверещал маленький оборванец, изо всех сил пытающийся вырваться из огромной лапищи купца.

Столько же шансов на свободу у крошечной полевки в пасти лисы, то есть почти никаких. В другой руке купчина держал предмет неудачного воровства — сахарный крендель.

Вот жадина, да куда ему. еще крендель? Его скоро будет легче перепрыгнуть, чем обойти, а мальчишка вон от голода прозрачный совсем.

Вокруг уже собирались люди, замелькали в толпе шлемы стражи… Нужно было действовать. Тут и магия не понадобилась: чуть подтолкнул купчика да ножку подставил, всего и делов. И в тот момент, когда эта туша начала движение к матушке-земле, в поле моего зрения попал толстый кожаный мешочек на его поясе. Ну а почему бы нет? Ведь я же не последнее возьму, и к тому же у обладателя самого мерзкого голоса, какой я когда-либо слышал. На раздумье ушло не более мгновения, и, здраво рассудив, что вернуть позаимствованное всегда успею, я уменьшил вес падающего тела на один увесистый кошель.

Все произошло настолько быстро, что никто ничего и не понял. Представляете, купец, уважаемый человек, поймал вора и вдруг не удержался на ногах и упал. Не повезло, правда? Парнишка, конечно, вырвался и мгновенно растворился в толпе, а пропавший кошелек вообще к делу не относится, будем считать, что его не было. В общем, крику, конечно, было много, да вот толку от него никакого — вот что значит быстрота мысли и ловкость рук. Я же в лесу вырос и многие звериные повадки перенял, да, кстати, и в колдовстве руки работают не меньше, чем голова.