В общем, похоже, я снова влип. Но во что именно на этот раз — загадка. Значит, как и всегда, разберусь позже!

Я медленно приподнялся с кровати. Благо, что никто не тронул мою одежду. За это, конечно, спасибо. Единственное, что сняли — кроссовки.

Ах, вот и они, аккуратно стоят у кровати справа.

Обувшись, я встал и потянулся, заложив руки за спину, стремясь размять затекшие мышцы. В этот момент Юни возвратилась. Я заметил светящуюся дымку у дверей, где статично застыл Хеймдалл, и повернулся. Силуэт Юни возник из этой дымки, и вскоре улыбающаяся девочка материализовалась рядом с дворецким.

— А вот и я! — звонко объявила она. — И со мной ваш завтрак, Версум.

Тут же возле неё появился воздушный поднос с чайничком, парой глиняных чашек, тарелкой с вилкой и ножиком, а также парой закрытых мисок.

— Версум, пойдёмте туда, — Юни направилась к балкону, а Хеймдалл подхватил поднос и замер, ожидая моего движения.

Я последовал за Юни, и, выйдя на балкон, увидел девочку, стоящую спиной ко мне у мягких кресел и стеклянного столика, любуясь пейзажем. И вправду, вид был восхитительным! Я даже тихонько присвистнул.

До самого горизонта тянулись бесчисленные горы с заснеженными вершинами, на фоне которых прорезалась речная долина. Небо украшали мягкие облака, окутывающие поднимающийся солнечный диск. Слева виднелась изумрудно-сиреневая планета, а справа — голубая звезда, чьё яркое, но ласковое свечение было приятно глазу.

Легкий ветерок омывал лицо чистейшим горным воздухом, даря прохладу и свежесть. Фантастический пейзаж успокаивал и наполнял меня гармонией. Мне стало почти хорошо, и я наслаждался этим замечательным видом, опасаясь даже вздохнуть. Чувство покоя и гармонии было настолько редким, что я не хотел его спугивать.

— Вот поэтому я и обожаю это место… — тихо прошептала девочка, обращаясь ко мне. Её глаза сияли радостью.

— О да, я понимаю, о чем ты говоришь, — негромко отозвался я.

Мы оба не хотели нарушать волшебство этого момента.

— Та-а-ак… — задумчиво протянула Юни, пристально вглядываясь в кресла, стоящие на некотором расстоянии от столика.

Внезапно кресла и столик медленно воспарили и приблизились друг к другу. Через секунду они опустились на новое место. Теперь все было идеально расставлено: кресла смотрели друг на друга, а столик разместился между ними на равном расстоянии от каждого.

— Вот. Теперь намного лучше, — хихикнула Юни.

Так, телекинез! Интересно, какие еще таланты у этой девочки, помимо манипуляции мебелью?

Тихо и незаметно Хеймдалл принес поднос и поставил его на столик. Он также тихо удалился, вероятно, отправившись сторожить дверь.

— Присаживайтесь, Версум. Завтрак подан, — лукаво сказала девочка и запрыгнула в одно из кресел.

— Спасибо, — улыбнулся я, опускаясь в кресло напротив. Едва я уселся, как невидимые силы подняли крышки с пышных тарелок, аккуратно складывая их одну на другую. Теперь передо мной был раскрыт завтрак.

На одной из тарелок блестели золотистые тосты из белого хлеба, готовые впитать мед, джем или сладко слиться с тонкими ломтиками сыра и бекона. На другой ярко сверкали нарезанные фрукты различных оттенков, напоминающие мне яблоки, апельсины, киви и манго. Выбор поражал своим разнообразием.

— Какой чудесный завтрак, Юни! Выглядит поистине аппетитно! — искренне восхитился я.

Взяв вилку, я отведал необычное яблоко. Его вкус сильно отличался от привычного мне плода, но был приятным: сладким с легкой кислинкой. Вскоре, я попробовал и другие фрукты, каждый из которых приятно удивил меня своей вкусовой гаммой.

Девочка наблюдала за мной с любопытством, не трогая ни одного блюда.

— Юни, присоединяйся тоже, — подмигнул я ей.

— Ой, а можно? — неуверенно, как будто было запрещено, спросила девочка.

— Конечно! Не стесняйся, — подбодрил я её.

— Спаси-и-ибо! — счастливо протянула она.

Юни быстро принялась за дегустацию фруктов, с радостью их уплетая.

— Как вы знаете… мы с дядей Хеймом… не нуждаемся в еде…. Но мне очень-преочень… нравится… кушать. Ощущение вкуса — это очень… приятно… — произнесла Юни с полным ртом.

— Хе-хе, наслаждайся, — улыбнулся я девочке.

Мелькнув, как всегда неожиданно, Хеймдалл налил нам с Юни чаю.

Быстрый он. Я только что сам подумал, не налить ли мне себе и девочке чаю. Как будто знал! Или это его суперспособности такие? Знать и чувствовать, когда надо разлить по кружкам чай?

Я решил не отпускать дворецкого далеко и поговорить с ним и Юни.

— Хеймдалл, Юни, расскажите, что, по вашему мнению, произошло, когда я открыл нашу Мультивселенную? Как так вышло, что я оказался здесь, в комнате, лежа на кровати без сознания? — спросил я, когда дворецкий снова собрался удалиться на свой пост.

Хеймдалл первым взял слово:

— Господин, разрешите предположить, что на вас оказало воздействие нечто неизведанное. Мои способности ограничиваются лишь Арканумом и его пространствами, поэтому я не могу дать точный ответ. Сразу после Открытия вас окутала загадочная энергия, непостижимая для меня. Она окружила вас непроницаемым барьером, лишив меня возможности освободить вас из ее плена.

— Я крайне зол и опечален, что ничего не смог предпринять. Как ваш Страж, я не смог защитить вас. Господин, я ожидал этот вопрос, — сказал Хеймдалл, опустившись на одно колено и склонив голову. — Я осознаю, что это непростительно. У меня нет оправдания. Я готов заплатить за эту ошибку жизнью!

Мое внутреннее чутье подсказало мне, что сейчас произойдет что-то страшное. Казалось, Хеймдалл задумал совершить нечто вроде ритуального самоубийства — харакири, которое совершали японские самураи, когда теряли господина или не могли исполнить его волю.

Тем временем, Юни с ужасом следила за происходящим. Её глаза расширились, она сжала кулачки и побледнела. Я осознал, что медлить нельзя.

Черт! Я лишь спросил! Я не желал спровоцировать своего единственного Стража на суицид! Что за ситуация?!

— Остановись! — крикнул я, а затем продолжил ровным голосом: — Я прощаю тебя, поскольку произошедшее было вне твоих возможностей, Страж. Насколько я понял, ты действительно не мог противостоять этому воздействию, прорвать окутавший меня барьер. Поэтому это не твоя вина. Ты сделал все возможное. Так что давай считать этот вопрос закрытым, — я глубоко вздохнул и переспросил: — Так что произошло дальше после моего исчезновения и возвращения?

— Благодарю вас, господин, за ваше милосердие. Однако, я чувствую себя виноватым за своё бессилие в те мгновения. И я не забуду об этом никогда! — Хеймдалл сжал кулаки до хруста, всё ещё пребывая в церемониальном поклоне.

Похоже, он воспринимал случившееся на свой счёт, что вызывало у него жгучий гнев. Возможно, с его точки зрения, это была верная реакция. Но я не хотел, чтобы из-за подобных "верных реакций" кто-либо ненароком покончил с собой. Его нужно успокоить.