Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я кивнула и последовала за подругой в подъезд. У неё я оказалась впервые. Небольшая двухкомнатная квартирка встретила темнотой; Полина щёлкнула выключателем; приглушённый тёплый свет заполнил прихожую, являя шкаф-купе, заполненный женскими и детскими вещами, и обувницу.
— Пойдём спать, меня рубит жесть как, — сморщилась Полина.
В миниатюрную комнатку, в которую она меня привела, едва вошли двуспальная кровать и тумбочка. Скинув одежду, мы вповалку рухнули на матрас, и, только-только пуховое одеяло накрыло моё тело, создавая приятный уют, я провалилась в сон.
Утро, казалось, наступило через пять минут.
— Как же болит башка, — стонала подруга, потирая лицо ладонями. Её длинные светлые волосы запутались, а несмытый с вечера макияж растёкся. Судя по всему, я выглядела не лучше.
— Ну так, — отозвалась я и уставилась в потолок. Я выпила куда меньше Полины, головная боль меня особо не беспокоила, но общее состояние я могла охарактеризовать как «сносное».
— Напишу Вове, пусть минералку привезёт.
Только хмыкнув, залезла с головой под одеяло, надеясь урвать ещё пару минут сна.
— И что это такое, я спрашиваю? — недовольный мужской голос вырвал из дрёмы.
Приоткрыв один глаз, я узнала в грозно нависающей над нами фигуре Вовика. Он старался выглядеть внушительно; короткая аккуратная бородка хоть и добавляла ему лет, но в общем-то особо не помогала создать образ альфа-самца. С его-то поведением… Вовик вроде как был постоянным бойфрендом Полины, хотя они ругались также часто, как и мирились, и Полина не стеснялась при нём крутить с другими. Я даже сомневалась, изменит ли он когда-нибудь статус со «чтобы был» на что-то более серьёзное.
— Ты чего устроила? — продолжал гневиться Вова.
— Здрасьте, — между делом пискнула я.
— Не ори, башка раскалывается, — вытягивая из-под одеяла руку, сморщилась Полина. — Дай лучше минералку.
Вовик кинул ей бутылку и стремительно покинул комнату. Загрохотал чайник, раздались короткие матюки — от кухни спальню отделяла только одна будто бы картонная стена.
Полина пила жадными глотками, подтянувшись и усевшись на кровати. Одеяло спало до талии, обнажая кожу, но девушку это совершенно не беспокоило. Полина казалось тоненькой и хрупкой, будто вот-вот сломается. Я тоже недалеко от неё ушла, но из-за более высокого роста смотрелась куда «крупнее».
— Пошла приведу себя в порядок, — буркнула я и быстро, пока не вернулся Вовчик, натянула одежду — термосвитер, шерстяные колготки и джинсы.
Только перестав напоминать панду, я зашла на кухню, где вовсю хозяйничал Вова. На секунду я поймала себя на том, что мне его жалко — он, как верный пёс, сносил все причуды Полины, всегда прощая её и даже не думая разорвать этот порочный круг.
— Спасибо, — тихо сказала я, когда он пододвинул мне чашку с кофе и тарелку с бутербродами. Он коротко взглянул на меня и не сказал ни слова. — Дай, пожалуйста, зарядку для телефона. — Я углядела её на подоконнике.
Вова, также молча, протянул мне кабель. На кухню, завернувшись в цветастый плед, ввалилась Полина.
— Почему ты в таком виде?
— Отвянь, — огрызнулась в ответ своему кавалеру она.
Вова психанул: бросил только что взятую кружку в раковину и вышел вон.
— Если что, мы у Маринки всю ночь гулеванили, никуда не ездили, — едва слышно шепнула мне Поля и уставилась на меня, ожидая моего кивка. Я её не разочаровала: чужие отношения меня не касались.
Парень вернулся, когда мы позавтракали. Полина ушла в ванную, а я молча взяла свою кружку и быстро помыла её.
— Ты единственная из подруг Полины, кто прибирает за собой, — хмыкнул Вовик то ли с одобрением, то ли с недоумением.
Воздух в квартире пропитался штормовым напряжением, сгустился, как перед грозой; вот-вот громыхнёт и пришибёт ненароком. Я не хотела попадать под раздачу и, дождавшись, пока экран телефона оживёт, вызвала такси.
Заглянула к Полине:
— Я уехала, Поль.
— Ага, давай, — отмахнулась она от меня.
— Пока, Вова! — попрощалась с парнем и сбежала от надвигающихся разборок.
Марина оказалась дома одна, что не могло не радовать. Я не хотела прерывать её возможное рандеву, предусмотрительно черкнув ей сообщение. Убедившись, что всё «чисто», поднялась в квартиру. Пешком. Потому что этот чёртов лифт опять не работал.
— Я, наверное, к родителям поеду, — идея вернуться в посёлок захлестнула неожиданно. А чего в городе делать? Ещё неделя выходных, а там лес, свежий воздух и прогулки с собакой.
Собрав немного вещей в рюкзак, чмокнула Марину в щёку, погладила выбежавших на шум кошек и отправилась восвояси.
Нападавший за утро снег покрыл мою рыжую ласточку ровным слоем. Смахнула его щёткой, запустила мотор. Пока он прогревался, достала телефон и, думая, видимо, левой пяткой, а не головой, написала Паше:
«Привет. Паш, посмотри, пожалуйста, у себя в машине мои варежки. Чёрные, вязаные такие. Кажется, я оставила их ночью».
***
Вечером он ответил.
«Привет. Хорошо, посмотрю».
Устроившись на своём диване, завернувшись в одеяло, я гладила лежащего на коленях серого Ириса, громко мурчащего от удовольствия.
***
Подходили к концу новогодние выходные. Мне предстояло вернуться в город и как-то выйти на разговор с Костей, с которым в последнее время мы общались всё реже и реже. Порой я оставалась у него ночевать, он пытался быть нежен и ласков, а я ловила себя на том, что не чувствую ничего.
Зря мы наверное начали всё это: тогда, в сентябре, я приняла ухаживания соклубника, как сейчас стыдно признаться, от скуки. Сперва мне льстило, что он оказывает мне знаки внимания, потом — это внимание стало удобным.
И как бы мне не было мерзко от собственных действий, я не стремилась это прекратить.
Поворотным стало то самое приключение на замёрзшем озере. Постепенно я вспомнила все детали того вечера и все темы, о которых мы говорили с Пашей. Затронута оказалась и тема отношений: нейтрально, вскользь, но всё же. И почему-то тот разговор так подействовал на меня, что я поняла: больше тянуть некуда и незачем.
Трусливо, по-детски я написала Косте длинное сообщение, где постаралась объяснить свои чувства и не задеть его. Он ответил коротко, что дало понять: я снова причинила боль человеку.
***
Первый рабочий день оказался тяжёлым: едва продержавшись до обеда, я с тоской осознавала, что эти пять часов станут для меня куда более тяжёлым испытанием, чем я рассчитывала. Будь назначены судебные заседания, ход времени стал бы иным, но увы. Коллеги разделяли мой настрой. Мы потеряли счёт чаепитиям и кофе-брейкам, стараясь полентяйничать как
