– Посматривай там, сзади, – велел он. – Вообще теперь основная твоя задача – обозревать тыловые сектора и вовремя…

– Прикрою задницу, прикрою, – заверила напарница. – Поняла уж, что мне досталась роль хвостового стрелка.

– Спину, а не задницу. И спасать нам души надо, но не задницы. Да, правильно говорил Михаил Николаевич о кардинальной разнице менталитетов.

– Это кто? Один из твоих бывших товарищей по группе?

– Не-е… Это один известный писатель-сатирик из моей бывшей жизни. Бодрый мужчина и хороший товарищ, наверное, но не уверен, что обрадовался бы, доведись повстречать его здесь.

– Я бы точно не обрадовалась, встретив здесь любого из… прошлых знакомых. Как-то грустно сознавать, что и у них…

– Если бы это было самым тоскливым, что нам здесь пришлось осознать… Попытался бы твой родной и близкий тебя же пустить на фарш, вот бы ты повеселилась!..

– Я уже в курсе. Или самой убить его пришлось бы, или позволить себя перемолоть. Выбор тот еще.

– Да, черт возьми, выбор у нас небогатый. Или будь один, или верь в то, что тебе повезет встретить хоть кого-то, не переполненного желанием тебя сожрать. Но веря в лучшее, готовься к худшему. Точней, к самому худшему из всего, что мы вообще способны вообразить.

– Надеюсь, нам все-таки сейчас повезет. Там что-то странное приближается, – сообщила Маленькая; она в этот момент, выполняя задачу тылового обеспечения, выглядывала в смотровые окошки левого борта. – Смотри в направлении на семь часов.

Водитель глянул в одно из перископных зеркал заднего вида, которые не поленились установить неведомые строители этой эксклюзивной бронемашины, невесть где сооруженной, прежде чем стать коллекционным трофеем и угодить в сердце джунглей.

– Ну, вот и очередная тварь явилась по наши… задницы! – сказал мужчина веселым тоном, но в глазах его стыла тоска.

– Спины, спины. И души, – улыбнулась девушка, но и в ее глазах веселья не было ни малейшего…

Больше всего это смахивало на торнадо. Миниатюрное такое, всего лишь пару десятков метров ростом и диаметром с дерево в пару обхватов. Оно извивалось и приближалось. Прямо к несущейся по полю машине с двумя людьми внутри. Будто запущено было прямо в нее. А может, без всякого «будто»…

– Слишком быстро несется, мы не успеем. – Голос водителя звучал спокойно. Но сразу после этого он прикусил губу. Возможно, чтобы не застонать от бессилия.

Девушка едва слышно подтвердила:

– Да… И спрятаться негде.

Действительно, вокруг них расстелилась плоская, как ледовый каток, степь. И даже если там, за горизонтом, не бесконечность, а какой-нибудь дремучий лес, или скальный лабиринт, или развалины города… двое туда просто не успеют добраться вовремя. До того момента, как насланное «торнадо» настигнет их, схватит и закружит в объятиях смертельного танца…

– Вижу!!! – внезапно отчаянно вскрикнул Большой.

– Что?! Где?! – почти истерически вторила ему Маленькая. Выдержка в этот миг оставила ее, у девушки просто не хватило нервов и дальше пытаться сохранять видимость стоического спокойствия.

– Овраг вижу! Вот, вот, смотри… Расселина!

Напарница, лихорадочно осматривавшая тылы и фланги, метнулась по кабине вперед и посмотрела прямо по курсу. Там, в волнах травянистого моря, действительно появилось нечто вроде понижения уровня, внезапная расселина в земле. Словно трещина в почве или царапина, оставленная исполинским когтем…

– Выбирай! – крикнул мужчина. – Сворачиваем или прямо туда!!!

Выбор им выпал скудный. Никакого альтернативного третьего варианта.

Продолжать мчаться в степь или нырять в овраг, что вел к зеву, темневшему там, в дальнем конце трещины, и уводил под землю. А под поверхностью наверняка поджидали до того чудовищные ловушки и напасти, что пылевое завихрение атмосферы в сравнении с ними могло показаться миленьким цветочком…

– Смотри, смотри! – Девушка вдруг стукнула мужчину по плечу кулачком и резко подалась вперед, будто захотела прильнуть к лобовому иллюминатору лицом.

– Ви-и-ижу… – уже совершенно другим тоном исторг это слово Большой. – Сереет…

– А вдруг нам повезет и как раз рассеется?! Мы проскочим!

И если бы эти отчаянные слова не выкрикнула девушка, тогда нечто подобное обязательно озвучил бы мужчина.

В самом деле, а что им еще оставалось?..

«…тридцать три=четыре=десять=

две=семнадцать=три=две=три=

пять=шестнадцать=семь=две=три=

И произошло это уже девять тьма-светов назад. После усталого шага отчаявшейся Олры в смерть нас осталось двое: Эл и я. Только двое из двадцати трех, что образовывали группу вначале. Всего двое из двух с лишним десятков, угодивших сюда, в ЗОНУ. Я и он – из почти двух дюжин попавших в ее капканы людей…

Прыгнул, шагнул, и «ага»! Мгновенная вспышка, злобное шипение, и нет человека. Там, по ту сторону, никто не убегает прочь от рубежа смерти, осчастливленный избавлением…

Да, нам не удалось уловить четкой системы, руководящей возникновением сквозного отверстия вместо тумана. Настоящий хаос, броуновский беспредел какой-то царит в схеме прерывания, если в ней вообще имеется какая-то схема.

Единственное, что доподлинно известно, – минимальная и максимальная длительности промежутков между спасительными секундами. Размеры интервалов между неуловимыми мгновениями, когда смертельная энергия исчезает. Продолжительность отрезков между паузами, что коварно сулят возможность прыгнуть сквозь Рубеж, не сгорев ясным пламенем в пр-роклятом этом тумане, и остаться в живых, и уйти прочь… Так вот, эти спасительные промежутки между прыжковыми секундами всегда не меньше двух и не больше пятидесяти секунд. Стандартных, «наших», человеческих секунд.

Брайю сгорел первым из всех, однако перед своим прыжком именно он измерил эти временны́е интервалы и с помощью Эла соорудил датчик. Собственно, «прыжковая секунда», когда они ее отмерили хронометром, оказалась примерно наполовину меньшей по длительности. Высокоточные часы были выужены из наваленной кучи разнообразных вещей, той, что мы неожиданно обнаружили километрах в пяти от Бункера. Если встать спиной к П-образной точке отсчета координат нашей внутренней вселенной – направление на одиннадцать часов.

Мы нечасто отваживались настолько далеко прокрадываться, всерьез отдаляться от Рубежа, но тяжелейшие вылазки стоили риска. В том рейде, например, нами было раздобыто немало жизненно необходимых трофеев. Некоторые из них до сих пор позволяют выживать мне, последнему из нас. Арьергардному нашей группы. Одиночке, загнанному в тупик, как крыса, забившаяся в глухую нору без другого выхода…

Даже когда нас было много, мы не решались уходить от Рубежа. Не осмеливались надолго покидать участок, расположенный в непосредственной близости от клочка замкнутого в проеме, клубящегося тумана всех оттенков серого цвета. Бродили, ползали, метались вокруг Рубежа, все искали, искали, искали способ освободиться… Самой популярной гипотезой было предположение, что где-нибудь может обнаружиться не мерцающий, а постоянно открытый проход. Не издевательски подмигивающие аналоги нашей импровизированной «калитки», но именно дверь. Настоящая возможность уйти прочь.