– Да, сумма небольшая!

– Нарты на севере неважные, дерево не очень прочное, а нам нужно иметь нарты наилучшего качества, чтобы не тратить время на частый ремонт. Я думаю, лучше заказать их здесь и увезти с собой. Точно так же ружья и припас к ним – здесь это лучше и гораздо дешевле. Все прочее – на месте.

– Ваш план мне нравится, – сказал Шенк. – И я думаю, что две с половиной тысячи рублей я вам найду. Но условие: с Земли Санникова привезти коллекцию горных пород и гербарий, если возможно – также мелких животных и записи о флоре, фауне и климате. Ну конечно, и об онкилонах, если таковые найдутся. Сможете ли вы с товарищами сделать это?

– Надеюсь, что справимся. Мы все, конечно, не заправские ученые, но подготовку имеем; один из нас немного геолог, другой ботаник, а я интересуюсь больше животными и человеком.

– Прекрасно! Инструменты для научных наблюдений – барометр, термометры, компасы и прочие – я добуду вам из академии. Вы понимаете, что очень важно будет определить широту и долготу нескольких пунктов этой земли, если вы ее найдете, – улыбнулся Шенк, – и сделать хотя бы грубую съемку ее очертаний и пути к ней.

– Разумеется. Съемку я могу взять на себя. Но определение широт и долгот? Этому мы не обучены.

– Ну, это не так трудно. С этим вас познакомят в Главной физической обсерватории. Я дам вам записку к директору. На подготовку понадобится две-три недели. Есть у вас время? Когда вы думаете выехать отсюда?

– Сейчас у нас конец ноября. Необходимо выехать через месяц, чтобы быть в Казачьем в конце февраля, а в половине марта двинуться на острова.

– Обыкновенно туда ездят в апреле.

– Совершенно верно, но нам нужно попасть раньше, чтобы в начале апреля уже идти через море к Земле Санникова, пока лед еще прочен.

– А в один месяц вы успеете заготовить и закупить все, что нужно?

– Да, я справлялся в мастерских. Нарты будут сделаны в две недели, закупить прочее я успею в это же время и вместе с тем могу посещать обсерваторию.

– Итак, дело устраивается здесь, но в Казачьем у вас будет еще много хлопот.

– Если дело решено, я сейчас же телеграфирую в Олекминск, почтой в Казачье, чтобы товарищи начали готовиться – закупали собак, одежду, собачий корм.

– Но ведь денег у них на это нет?

– Им поверят в долг до моего приезда: нас в Казачьем знают.

– А сколько нужно вам сейчас на задатки при заказах и покупке?

– Рублей пятьсот пока хватит.

– Я дам вам эту сумму из своих денег, а через две-три недели добуду и остальные и инструменты.

Шенк написал чек на банк и рекомендацию директору обсерватории и, передавая их молодому человеку, сказал:

– Зайдите ко мне через две недели, в это же время, рассказать, как подвигается подготовка.

– Позвольте выразить вам мое восхищение таким быстрым решением вопроса! – воскликнул молодой человек, глубоко взволнованный. – Идя к вам, я сильно сомневался в осуществимости моей мечты. А тут вышло все так просто. Вы даете большую сумму совершенно неизвестному вам человеку, веря ему на слово.

– Я еще не разуверился в людях, несмотря на свои седые волосы, – добродушно ответил Шенк. – Я уже помогал не раз в научных предприятиях, и мое доверие очень редко бывало обмануто. Кроме того, я умею оценивать людей почти с первого взгляда. Но вы действительно напомнили мне, что я еще не знаю ни вашего имени, ни ваших товарищей, а для открытого листа, который вам необходим для администрации края и который я вам достану, это нужно знать. Итак, вас зовут? Я записываю.

– Матвей Иванович Горюнов, бывший студент Петербургского университета, административно высланный в Якутскую область. Товарищи мои – Семен Петрович Ордин и Павел Николаевич Костяков, тоже бывшие студенты, первый – университета, второй – технолог. Мы все были высланы на пять лет за студенческие беспорядки в тысяча восемьсот девяносто девятом году.

– Чем же вы провинились, что вас выслали так далеко, точно опасных преступников?

– Мы были председателями сходок и потому причислены к коноводам. Нас хотели сдать в солдаты – помните, было такое распоряжение, – но мы отказались подчиниться. За это нас и отправили к белым медведям.

– А скоро ли кончается срок ссылки?

– Мой кончился, почему мне и разрешили выехать на родину в Вологодскую губернию под надзор полиции; в столицу я приехал, конечно, без разрешения. Товарищи освободятся через год.

– Я вижу, что для вас придется еще выхлопотать разрешение губернатора на выезд в Якутскую область.

– Ну, в этом, конечно, не откажут.

Через месяц Горюнов, снабженный деньгами и документами, выехал на восток, увозя инструменты и прочее снаряжение, в том числе три великолепные нарты и одну большую байдару, разбиравшуюся на части, которые в полчаса нетрудно было соединить друг с другом совершенно герметически. В ней могли поместиться четыре человека, три нарты с грузом и десять собак, что позволяло членам экспедиции совершить переезд через море в два приема.

От Иркутска начался уже санный путь на лошадях через Качуг вниз по Лене – длинный и скучный путь по занесенному снегом бесконечному коридору замерзшей реки между ее высокими, часто скалистыми берегами, вплоть до Якутска, жалкой столицы сурового края административной ссылки. Дальше путь шел через низовья реки Алдана и по диким ущельям угрюмого Верхоянского хребта, затем по холмам и равнинам обширного бассейна реки Яны до ее устья, где приютилось на краю света занесенное снегом до крыш село Казачье. Уже от Якутска дня почти не было, а за хребтом началась полярная зимняя ночь; только звезды, луна и сполохи – северные сияния – освещали путь, если не было пурги.

В конце февраля Горюнов с грузом прибыл в Казачье, где его товарищи подготовили все для экспедиции – тридцать собак, запас вяленой рыбы (юколы) для них, припасы для людей, полярную одежду, лыжи. Два опытных промышленника – якут Никита Горохов, брат пропавшего без вести спутника барона Толля, и казак Капитон Абрамович Никифоров согласились участвовать в экспедиции. Оба не раз побывали на Новосибирских островах, в последний раз с экспедицией, искавшей следы Толля и объездившей все берега. В существовании Земли Санникова оба были убеждены и утверждали, что видели ее в ясные дни с высот Котельного острова. Эта таинственная земля манила их не меньше, чем наших трех товарищей, и они были рады, что на их долю выпало счастье первыми посетить ее.

Село Казачье стоит на плоском холме правого берега реки Яны, выше начала ее дельты, под 71° северной широты и у северной границы леса. Несколько изб казаков и купеческих домов, несколько юрт якутов и небольшая церковь разбросаны в беспорядке по холму и почти до крыш занесены снегом. Только дымки, вьющиеся из труб избушек, да снопы искр, вылетающие из юрт, где топятся чувалы (камины), и облепленная снегом колокольня выдают зимой жилье человека, немаловажное для всего севера Приянского края, несмотря на свои малые размеры. К северу, востоку и западу расстилается бесконечная ровная тундра, зимой – белая равнина, покрытая застругами, то есть плоскими твердыми сугробами, созданными и уплотненными свирепыми пургами, разгуливающими на просторе. На юге чернеет полоса чахлого, редкого леса, а на горизонте в ясные дни видны округленные высоты хребта Кулар, которые как бы отрезают янское устье от остального мира.