— Согласен, сэр, — кивнул Пейдж. — Говорят, что он притворялся, но я готов поклясться, что, когда я заглянул в окно, выражение его лица было абсолютно искренним. Никакой актер не мог бы это изобразить. Человек был потрясен тем, что он увидел. Но что еще мы можем предположить? Комната, как вы сказали, была запечатана, как ящик. Значит, Уайт должен был произвести оба выстрела. Больше никто не мог этого сделать.

— И вы не видите никакой альтернативы?

— Вижу, сэр, — ответил Пейдж.

— Я на это надеялся, — сказал полковник Маркуис. — Ну?

— Возможно, Уайт кого-то прикрывает. Предположим, кто-то еще находился в комнате, вооруженный браунингом. Уайт стреляет и промахивается. Тогда неизвестный — Икс — тоже стреляет и попадает в цель. Поскольку полиция у двери, Икс выпрыгивает из окна в западной стене, а Уайт потом запирает окно и ставни.

Маркуис одобрительно кивнул:

— Да. Давайте предположим — чисто теоретически, — что Уайт все-таки не убивал судью. Был ли кто-нибудь еще заинтересован в его смерти? Как насчет домочадцев и друзей?

— Домочадцев у него немного. Судья был вдовцом — женился довольно поздно, и его жена умерла лет пять назад. У него остались две дочери — старшая, Кэролин, двадцати восьми лет, и младшая, Айда, двадцати пяти. Помимо прислуги, в доме живет старик по фамилии Пенни — он годами был у судьи клерком, а когда судья вышел в отставку, то поселил его у себя, чтобы Пенни помогал ему в работе над книгой «Пятьдесят лет в судейском кресле» или что-то вроде того.

— А друзья?

— У судьи был только один близкий друг. Помните, сэр, я говорил вам, что его приятеля вчера ожидали к чаю и что судья велел сразу проводить посетителя в павильон? Это и есть его друг. Он гораздо моложе Мортлейка. Вам, вероятно, будет интересно узнать, что это сэр Эндрю Трэверс — величайший адвокат по уголовным делам. Он развалил не одно из наших хорошо подготовленных дел.

Заместитель комиссара уставился на него.

— Еще как интересно! — воскликнул он. — Я не знаю Трэверса лично, но много слышал о нем. Значит, вчера он был приглашен к чаю. И явился туда?

— Нет. Кажется, позже он позвонил, что его задержали дела.

Полковник Маркуис задумался.

— Полагаю, вы еще не успели опросить всех обитателей дома, но одна нить бросается в глаза. Вы сказали, что младшая дочь, Айда, звонила вам и сообщила, что Гейбриэл Уайт собирается убить ее отца, и вы думаете, что она знала Уайта лично.

— Да, сэр. Я говорил с мисс Айдой Мортлейк. Только ее я и смог повидать, так как мисс Кэролин и клерк Пенни вчера отсутствовали. Хотите знать мое мнение о ней? Она великолепна!

Эта чисто человеческая нотка была настолько неожиданной, что Маркуис недоуменно заморгал.

— Вы имеете в виду то, что я думаю, или что у нее великолепные манеры?

— Манеры? Вовсе нет. Я имею в виду, что готов за нее поручиться. — Пейдж живо представил себе большой дом в парке, маленький павильон и Айду Мортлейк с бледным лицом, спускающуюся по лестнице ему навстречу. — Что бы ни произошло в павильоне, она не имеет к этому отношения. Это утонченная девушка — не то что современные крутые девицы.

— Понятно. Вы спрашивали о ее отношениях с Уайтом, если таковые имели место?

— Дело в том, сэр, что я опрашивал ее не слишком настойчиво. Естественно, девушка была очень расстроена и обещала все рассказать мне сегодня. Она признала, что знакома с Уайтом, но только слегка, и он ей не слишком нравится. Насколько я понял, он проявлял к ней внимание. Она познакомилась с ним на вечеринке в студии в Челси.[4]Такие вечеринки больше по вкусу старшей дочери, которая, похоже, тяготеет к богеме. В тот раз Айда Мортлейк пошла с ней и познакомилась…

Когда на лице полковника Маркуиса появлялась волчья усмешка, казалось, будто кожа лица трескается, как на поджаривающейся свинье. Он сидел прямо, устремив на Пейджа холодный взгляд.

— Ваш послужной список, инспектор, не оставляет желать лучшего, поэтому я воздержусь от комментариев. Я не имею ничего против молодой леди. Но я хотел бы знать, почему вы так уверены, что она не имеет к этому отношения. Выходит, вы признаете возможность, что Уайт кого-то прикрывает, что в комнате мог находиться кто-то еще, кто выпрыгнул из окна после выстрела, и что Уайт мог потом запереть окно.

— Разве? — отозвался Пейдж, довольный, что может дать старику сдачи. — Не думаю, что мои слова можно истолковать подобным образом, полковник. Я думал над этим, но потом пришел к выводу, что это не срабатывает.

— Почему?

— Два южных окна были у меня на глазах до и после выстрелов. Никто не вылезал из них. Борден наблюдал за дверью. Единственный возможный выход был через западные окна. Но мы узнали от привратника Робинсона, что никто не прикасался к ним больше года. Стекла в рамах разболтались и пропускали холодный воздух. Судья обычно пользовался павильоном вечерами и боялся сквозняков. Поэтому окна и ставни снаружи всегда держали запертыми. Когда Борден и я обследовали их, замки были такими ржавыми, что мы смогли справиться с ними только объединенными усилиями. Засовы на ставнях тоже заржавели, и нам не удалось сдвинуть их с места. Так что это определенно от-па-да-ет.

Полковник Маркуис использовал неофициальное словечко.

— Значит, мы возвращаемся туда, с чего начали?

— Боюсь, что так, сэр. Получается, что комната действительно была запечатана. Одной из четырех сторон квадрата была глухая стена, другая непроницаема из-за заржавевших замков и засовов, а за двумя остальными наблюдали. Приходится верить, что Гейбриэл Уайт произвел оба выстрела, — или сойти с ума.

Телефон на столе заместителя комиссара пронзительно зазвонил. Полковник Маркуис, очевидно собирающийся отказаться сходить с ума, ответил на звонок не без досады. Но выражение его лица внезапно изменилось, и он прикрыл ладонью микрофон.

— Где сейчас Уайт? Вы арестовали его?

— Естественно, сэр. Сейчас он внизу. Я подумал, что вы можете захотеть поговорить с ним.

— Пришлите сюда обоих, — сказал Маркуис в трубку и положил ее на рычаг с довольным видом. — Думаю, — обратился он к Пейджу, — было бы неплохо устроить нечто вроде очной ставки. И мне не терпится составить собственное мнение об этом святом мученике или насквозь порочном убийце, мистере Гейбриэле Уайте. Но в данный момент у нас посетители. Сюда идут мисс Айда Мортлейк и сэр Эндрю Трэверс.

Хотя Пейдж боялся, что переборщил, описывая Айду Мортлейк, увидев ее во второй раз, он понял, что не погрешил против истины. Девушка была стройной и хрупкой, как дрезденский фарфор. Несмотря на солидный рост, она не казалась высокой. У нее были голубые глаза, золотистые волосы под черной, плотно прилегающей шляпкой с короткой вуалью, очень светлая кожа и обаятельная улыбка. Ее норковое манто Пейдж, неделю назад охотившийся за грабителями на Вест-Индия-Док-роуд, оценил в полторы тысячи гиней.