И он тоже.

Он подошел ближе, и я увидела красный, злой отпечаток руки на его лице. В сверкающих серебром глазах не было слез. Он так привык к побоям, что казалось, они больше не беспокоили его.

Разве что в сердце.

Я спросила:

— Что случилось?

Он отвёл глаза.

Я оставила свой ткацкий станок и подошла к нему. Встала перед ним на колени и мягко отвела светлые волосы от его раздутой щеки.

— Скажи мне.

— Она обнимала Стиккса.

Я не спросила о ком он говорит. Я знала. Он был с нашей матерью. Я никогда не могла понять, как можно быть такой нежной со мной и Стикксом, и в тоже время такой жестокой с Ашероном.

— И?

— Я хотел чтобы меня тоже обняли.

Я увидела его боль и все поняла. Передо мной был маленький мальчик, жаждущий любви своей матери. Его губы мелко дрожали, а в глазах застыли непролитые слезы.

— Почему я выгляжу как Стиккс, но я — чудовище, а он — нет? Я не понимаю, почему я — монстр. Но я ведь не такой!

Я не могла объяснить это ему, поскольку я, в отличие от других, никогда не видела между ними разницы вообще. Жаль, что Ашерон не знал такую мать, которую знала я.

Для них он был монстром.

Я же видела только маленького мальчика. Малыша, который хотел быть принятым семьей, отвергающей его. Почему мои родители не могли увидеть, какой он добрый и нежный? Тихий и почтительный, Ашерон никогда не стремился навредить кому-нибудь или чему-нибудь. Мы играли вместе, и мы смеялись. Но чаще всего я обнимала его, в то время как он плакал.

Я взяла его маленькую ручку в свою. Мягкая рука. Рука мальчика. В ней не было ничего преступного. Или убийственного.

Ашерон всегда был нежным ребенком. В то время как Стиккс был нытиком и жаловался по каждому незначительному поводу, отбирал мои игрушки и любого другого ребенка, Ашерон стремился только к миру. Он хотел чтобы всем вокруг него было хорошо.

Он выглядел старше своих семи лет. Временами, даже старше меня.

У него были странные глаза. Их серебряный, переливающийся цвет говорил о первородстве, связывающем его с богами. Но, конечно, эта особенность не должна была ужасать.

Я улыбнулась. Надеюсь, моя улыбка немного облегчила его боль.

— Придет время, Ашерон, когда мир узнает какой ты удивительный мальчик. Однажды этот день наступит, и тогда никто не будет бояться тебя. Так и будет.

Я подошла чтобы обнять его, но Ашерон отступил от меня. Он привык что люди причиняют ему боль. И то, что я никогда так не поступала с ним, ничего не меняло. Он не выносил и моих прикосновений.

Пока я стояла, дверь в мою гостиную открылась. В комнату вошло много охранников.

Зрелище было пугающим, и, не зная чего от них ждать, я отошла. Ашерон крепко держался своими маленькими кулачками за юбку моего синего платья и пытался спрятаться за мной.

Мой отец и дядя прошли сквозь строй мужчин, стоящих передо мной. Они фактически одинаково выглядели. Те же синие глаза, те же волнистые белокурые волосы и светлая кожа. Смотря на них, никто бы не предположил что мой дядя на три года моложе отца. Они могли легко сойти за близнецов.

— Я говорил тебе, что он будет с ней, — сказал мой отец дяде Эстесу. — Опять развращает её.

— Не волнуйся, — ответил Эстес. — Я позабочусь об этом. Тебе больше никогда не придется беспокоиться о нем.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивала я, ужасаясь их мрачному тону. Они ведь не собираются убить Ашерона?

— Не бери в голову — огрызнулся отец. Прежде я никогда не слышала от него такого резкого тона. Это буквально заморозило мою кровь.

Он схватил Ашерона и подтолкнул его к дяде.

Ашерон запаниковал. Он потянулся ко мне, но дядя грубо схватил его за руку и резко отдернул.

— Рисса! — звал меня Ашерон.

— Нет! — Я закричала, пытаясь помочь ему.

Отец дернул меня назад и задержал.

— Он уедет в лучшее место.

— Что это за место?

— Атлантида.

Я с ужасом смотрела как забрали Ашерона, а он кричал, молил меня о спасении.

Атлантида была далеко отсюда. Слишком далеко, и вплоть до недавнего времени мы были в состоянии войны с ними. Я слышала только ужасные вещи о том месте и всех, кто жил там.

Рыдая, я подняла глаза на отца.

— Он будет бояться.

— Его вид не ведает страха.

Но крики Ашерона и его просьбы говорили об обратном.

Мой отец мог быть могущественным царем, но он был неправ. Он ошибался. Я знала что страх жил в глубоко в сердце Ашерона.

И мой тоже.

Увижу ли я моего брата еще когда-нибудь?

3 ноября, 9532 до н. э.

С тех пор, когда я последний раз видела своего брата, Ашерона, прошло целых девять лет. Девять лет, и каждый день я думала о нем. Как он, чем занимался? Как проходило его лечение?

Когда Эстес навещал нас, я всегда отводила его в сторону и расспрашивала об Ашероне.

— Он в прекрасной форме и он здоров, Рисса. Я дорожу им, ведь Ашерон член моей семьи. Я даю ему все, что он только захочет. И буду рад передать, что ты волнуешься о нем.

Тем не менее, его ответ меня никогда не удовлетворял. Несколько раз я просила отца послать за Ашероном. По крайней мере, привести его домой на каникулы. Как принц, он должен находится на родине. Но, не смотря ни на что, он оставался в стране, которая была постоянно с нами на грани войны. Хотя Эстес и был послом, но если бы мы начали войну, Ашерон, как греческий принц, был бы убит.

И отец каждый раз отказывал мне.

В течение многих лет я писала Ашерону, и обычно он мне отписывал. Его письма были всегда очень скупыми, почти без деталей. Но и то немногое, о чем он писал, было, мне дорого.

Поэтому, когда несколько недель назад мне пришло письмо, я не думала, что в нем содержится что-то необычное.

Пока я читала.

Самые почитаемые и возвышенные приветствия Принцессе Риссе.

Простите меня за самоуверенность. Простите мне мою дерзость. Я нашел одно из ваших писем, адресованных Ашерону и с большим риском для себя решил написать вам. Я не могу сказать вам, какое зло ему причинили, но если вы и вправду любите своего брата так, как утверждаете, тогда я прошу вас приехать и встретиться с ним.

Я никому не рассказала о письме. Оно даже не было подписано. Я знала, что это была ложь.

Но я не могла поколебать ощущение, что это не так, что Ашерон нуждался во мне.