– А от меня ты чего хочешь?

– Да хотя бы совета! Кто у нас любимец всех дам в возрасте от пяти до семидесяти пяти? Ты! У тебя каких только подружек не было: и худые, и толстые, и блондинки, и брюнетки! Я даже одну лысую помню!

– Диана! – мечтательно улыбнувшись, вспомнил Зяма. – Только она не лысая была, а бритая.

– Не отвлекайся, – попросила я. – К черту бритых красоток, подумай о толстых. Главный вопрос: где они водятся?

– М-м-м. Дай подумать. – Зяма поерзал на диване, для вдохновения принял еще пива и поднял глаза к потолку. – Так. Я полагаю, пышнотелых юных дев должно быть немало в кулинарных училищах и техникумах.

– То есть в лицеях и колледжах, – кивнула я. – В нашем городе подобных учебных заведений три, и я обошла их все. Дохлый номер! Упитанных девах там в самом деле полно, но все они какие-то полуфабрикатные.

– То есть сексуально неграмотные и чувственно не разбуженные? – с полуслова понял меня записной ловелас и волокита. – Ясно, сырой материал! Тогда я предлагаю тебе поискать в салонах красоты, косметических клиниках, фитнес-центрах и тому подобных кузницах модельных кадров.

– Смотрела, – ответила я. – Пышнотелые красотки туда, конечно, валят косяком. Только знаешь в чем беда? Все они мечтают похудеть!

– То есть считают свою внешность несовершенной, из-за чего комплексуют и никак не могут быть сокрушительно обаятельными и привлекательными? – догадался Зяма. – Да, Индюха, задала ты мне задачку!

Он залпом выпил третью банку пива и неожиданно предложил:

– Может, тебе в Африку слетать?

– Это еще зачем? – удивилась я.

– А вот я читал, там есть племена, которые женскую красоту измеряют в килограммах: чем дама толще, тем прекраснее! Очень подходящая к твоему случаю философия! Ты только представь, ведь там каждая толстуха глубоко и непоколебимо убеждена в своей неотразимости! Африканские мужики своих подруг в этом поддерживают и даже специально раскармливают! – с этими словами Зяма сунул в рот кусок сыра.

– Хорошая идея, но придется ее отложить до тех пор, пока господин Хабиб не распространит свою торговую сеть на Черный континент, – с сожалением сказала я. – Африканские бабы – они же черные, а мы-то белые! Негритянка никак не может рекламировать салон «Кубанский габарит»!

– Индюха, да ты расистка! – добродушно упрекнул меня братец, хрустя огурчиком.

– Вовсе нет, – не согласилась я. – Слушай! А нет ли в наших широтах какой-нибудь этнической или социальной группы, где традиционно ценят массивных дам?

– Секция женского сумо! – предложил Зяма.

– Не пойдет, – я помотала головой. – Там тетки сплошь агрессивные, а нам нужна женственная.

– Тогда я не знаю! – сдался братец.

– Ты подумай еще, ладно? – убитым голосом попросила я.

Зяма моих надежд не оправдал, а сама я уже не знала, что и придумать. Есть и пить мне от огорчения расхотелось. Я выкарабкалась из кресла, которое содрогалось, явно не желая со мной расставаться, и побрела в свою комнату.

Вытянувшись на диване, я закинула руки за голову и уставилась в белый потолок, как на пустой экран. Не знаю, чего я ждала. Может, втайне надеялась, что там чудесным образом проявится изображение искомой красотки с указанием ее домашнего адреса и номера телефона? Ничего подобного, разумеется, не произошло. Зато сверху, из квартиры на восьмом этаже, понеслись разудалые звуки псевдонародной песни в исполнении Верки Сердючки. Смекнув, что музыку завел Денис, я заворочалась. С чего бы это ему веселиться? Разве он не должен тосковать и грустить, лишившись моего общества и внимания?

– Гоп, гоп, гоп! – неслось сверху.

Мое воображение услужливо нарисовало сцену пошлой гулянки, устроенной Денисом на пару с Сердючкой. Я прямо-таки видела грудастую молодайку в венке с лентами, выплясывающую малороссийский вариант канкана на уставленном бутылками столе: мониста подпрыгивают и звенят, ноги подпрыгивают и топают, груди подпрыгивают и шлепают!

– Ой! – Я и сама подпрыгнула.

Зямины речи об африканских красотках органично соединились с моим живописным видением! Как же я сразу не подумала о том, что толстушку для рекламы «Кубанского габарита» вовсе не обязательно искать среди жительниц Кубани! Чем, к примеру, нехороша Верка Сердючка? С таким темпераментом, с такой харизмой – ей бы еще пару пудов живого веса набрать, и лучшей модели не пожелал бы даже привередливый господин Хабиб!

Я села и крепко почесала в затылке. Добраться до Сердючки не проблема, она приезжает к нам с концертами раз пять-шесть в год, а у меня полно друзей-знакомых среди телевизионщиков и антрепренеров, так что, в принципе, я могла бы организовать похищение звезды. Спрятать ее на нашей даче в Буркове, от пуза кормить высококалорийными деревенскими продуктами… Эх, времени нет, сроку-то мне шеф дал только до конца недели!

«Но ведь Верка Сердючка – это собирательный образ, разве не так?» – вкрадчиво спросил мой внутренний голос.

В свое время он вместе со мной присутствовал на лекциях по литературоведению в педагогическом и подковался по части критического анализа художественных произведений не хуже Виссариона Григорьевича Белинского.

«Узнаваемость и популярность Верки в немалой степени объясняются наличием в реальной жизни ее прототипов! – продолжал вещать внутренний. – Из чего мы с большой степенью вероятности можем сделать вывод…»

– Цыц! – гаркнула я. – Я сама знаю! Надо сбегать на рынки, куда приезжают торговать салом и сметаной пышнотелые украинские молодайки!

«И не забудь еще про вокзал и аэропорт, куда прибывают поезда и самолеты с Украины», – настоятельно посоветовал внутренний голос.

Я не стала его шугать, сочтя и это замечание толковым. И вообще хватит рассусоливать и рассиживаться! Я живо собралась и убежала из дома, позабыв, что так и не пообедала. Недавно еще тесноватая, белая костюмная юбка на мне уже болталась.

– Если так дальше пойдет, к концу недели я сама смогу рекламировать, только магазин одежды для дистрофичек и лилипуток «Пигмейский габарит»! – посочувствовала я себе.

Чтобы хоть немного утешиться – и утишить урчание в желудке, – я уже на вокзале купила с лотка горячую сосику в тесте и слопала ее в три укуса, дожидаясь прибытия пассажирского поезда Львов – Адлер.

С ним мне не повезло: единственная сдобная хохлушка-хохотушка, которая могла бы претендовать на звание финалистки конкурса роскошной красоты «Мисс Спелый Персик», оказалась проводницей. Белокурая бестия в трещащей по швам форменной одежде шестьдесят какого-то размера была очень хороша, но, чтобы заставить проводницу принять участие в кастинге и съемках, пришлось бы для начала стащить ее с подножки движущегося вагона на перрон. Сделать это без тягача с лебедкой я даже не пыталась: мы с красавицей были в разных весовых категориях. Скорее, это она легко утащила бы меня по маршруту следования поезда.