И все же в этом «МОЯ» смысла было заложено больше, чем просто «ОЛЯ». Чертовщина, какая-то.

— Все, теперь я вольная птица, — грустно улыбнулся Виктор Андреевич, ставя последний чернильный след. Потом сложил бумаги в тонкую стопку и передал мне.

— Все будет хорошо Виктор Андреевич, вот увидите, — решила я его хоть как-то подбодрить. — Мы за вас всей толпой переживаем, — сказала я искренно, прижимая документы к груди.

— Спасибо, Оленька, — посмотрел он на меня с благодарностью. — Но я пока еще работаю, — добавил он вдруг с наигранной серьезностью. — И мой последний и ваш очередной рабочий день заканчивается ровно в шесть часов. Поэтому марш за секретарский стол и трудиться в обычном порядке.

— Так держать Виктор Андреевич, — не сдержалась я широко улыбнувшись. — Вы молодец. Никогда нельзя опускать руки, отчаиваться тем более, — и развернувшись поспешила к себе.

— Э-э…ладно, — услышала я за спиной и оглянулась.

Улыбающийся Виктор Андреевич махнул на меня рукой, мол иди уже. Я кивнула, чувствуя, как в глазах проступили слезы-грусти, все-таки хороший он мужик. Таких еще поискать надо. И что теперь будет дальше даже думать не хочется. Или как сказала Скарлетт «Об этом я подумаю завтра», поэтому сегодня только — Да Виктор Андреевич, хорошо Виктор Андреевич, будет сделано Виктор Андреевич.

* * *

Когда вся работа была проделана, и стрелки часов добрались до финального рабочего «аккорда» я, выключив компьютер встала из-за стола. Взяла сумку, погасила в кабинете свет и с нейтральным настроением отправилась домой. Конечно, шеф, в обеденный перерыв устроил небольшое собрание сотрудников с прощальным распитием несколько бутылок шампанского и официально объявил о своем уходе. Тут же посыпались вопросы — почему, за что и кто теперь вместо него? Кстати, оказывается у нас теперь будет не один управляющий, как сказал Виктор Андреевич, а два. Димитрий и Максим Орловы. С кем, собственно, я уже имела честь полицезреться. Разумеется, народ сразу взволновался. Мало того, что с бухты-барахты убирают добросовестного человека, так еще и в двойном количестве появляются новые и, возможно, тираны. Ну-у, естессственно, все испугались перемен — сокращение, увольнение, излишний контроль… Уверенна, после собрания, немедля ринуться подчищать хвосты — НЗ, не задокументированная шабашка, наводить порядок в кабинетах.

Так вот, после многочисленных обменов благодарностями, столько же ностальгических, но все же веселых воспоминаний со словами — а помните… После энных рукопожатий, и ценного подарка от девчонок из бухгалтерии (молодцы, оперативно сработали) все разошлись по своим местам. И день, пускай уже с отпечатком грусти, но продолжился дальше.

Закрыв кабинет, я направилась к эскалатору. Спустилась вниз и повернула в сторону бутика Ники. В принципе, ей осталось доработать два часа. Почему бы и не подождать. Настроения скучать тридцать минут в маршрутке все равно нет.

— Ну как они тебе? — устало спросила сестра, протягивая мне чашку чая, когда я присела на пуфик рядом с примерочной. Благо посетителей у нее не было.

— Сложно сказать, — пожала плечами и отпила немного. — Я с ними не общалась. Но с виду серьезные типы. Хотя один, — вспомнила второго, с серыми глазами и легкой улыбкой, — вроде по позитивнее. Не знаю, в общем. Завтра планерка, станет ясно — самодуры нам достались, аль пронесет.

Развешивая одежду по крючкам, Ника тихонько рассмеялась.

Любимая старшая сестренка, и чтобы я без тебя делала, подумала вдруг, наблюдая за ней, пока та приводила бутик в порядок. Ника наклонилась, взяла следующие вешалки с юбками и чуть прихрамывая на левую ногу принялась развешивать их. Я опустила глаза и невольно зафиксировала взгляд на ее покалеченной коленке, спрятанной под штаниной синих брюк. А ведь, когда-то я чуть не потеряла сестру, и до сих пор царапающие сердце воспоминания той аварии на проклятом перекрестке вновь пронеслись в моей голове раз за разом прокручивая перед глазами картинку перевернутой черной машины. Серый фасад городской больницы, каркающие на деревьях вороны, наполненное болью лицо отца, дрожащей рукой сжимая мою руку, огромная надпись «Реанимационное отделение» и кома с неутешительными прогнозами.

Я поставила чашку на пол, поднялась, подошла к Нике и обняла ее плечи, уткнувшись в мягкие русые волосы.

— Ты чего? — прикоснулась она к моей руке, легонько хлопнув.

— Люблю тебя.

— Знаю, и я тебя. А теперь отпусти, — хохотнула она. — Я же на работе.

— Не а.

— Почему?

— Не хочу, — вздохнула я и улыбнулась. — Ты ж моя сестра. За тебя я все что угодно могу отдать…даже жизнь.

— Ну что за глупости, — расцепила Ника замок из моих рук и развернулась. Ее серые глаза смотрели на меня с нежностью. — Ладно, поехали домой. С торговлей сегодня все равно не ахти.

Глава 4

Я лежала, чувствуя, как шелковые ленты придавливают запястья рук, привязанные к изголовью широкой кровати. Мне было страшно. Беззащитность и полная надо мною власть будоражила кровь вызывая небывалый приток адреналина. Инстинкт самосохранения кричал об опасности, безрассудстве, порочности, но эти сигналы прошли мимо меня. Запретность, неизведанность пугала, но и рождало любопытство испытать что-то намного острее, ярче.

Лицо мужчины было так близко от моего, что я чувствовала его тепло и мускусный запах. Некоторое время мы молча смотрели друг другу в глаза, и никто не хотел уступать. Потом его взгляд переместился на мои губы, и на лице появилась бледная ухмылка.

Он положил руку на грудь и ущипнул сосок. Сильно.

Я ахнула, на что получила улыбку и временное освобождение от болезненных ласк.

Мужчина убрал руку и поднялся. Но только для того, чтобы снять черные брюки.

Все тот же лунный свет проникал в комнату, заливая ее темным серебром. Отчего мужское обнаженное тело, казалось, сейчас было соткано из света и тьмы, которые чудесным образом переплетались, образуя нечто сильное и прекрасное. Мне нравилось на него смотреть.

Не сводя с меня глаз, которые словно горели потусторонним светом из-за холодной луны, мой господин вдохнул свежий воздух полной грудью, и снова оказался рядом.

Задержав дыхание, я в ожидании схватилась за прутья изголовья кровати.

— Доверься мне, — нарушил тишину его низкий, ровный голос и снова трель будильника.

На этот раз я не проспала. Собственно, потому что подстраховалась, установив сразу несколько таймером с двадцатиминутным промежутком. Быстро привела себя в порядок и оделась. На сегодня дресс-код составила композиция из бежевой прямой юбки и белой блузки. Выпила чашку кофе и вышла из дома, тихонько прикрыв за собой дверь. Ника еще дрыхла, по-доброму ей завидовала. Ну да ладно.

Мой рабочий день начинался с восьми утра, но я решила прийти