— Кто знает? — промолвила Вивьен. — Но довольно об этом! Что нужно Халдейнам, так это хорошее вливание крови Дерини, чтобы уравновесить их собственную магию… А деринийская кровь течет в жилах Орсалов. Выдайте за него старшую из дочерей Летальда Орсальского. Хорошие кости и зубы, крепкие дети и никаких неожиданностей!..

Софиана с улыбкой откинулась в кресле.

— А мне лично по душе идея скрестить Халдейнов между собой.

— Такое впечатление, что мы говорим о разведении лошадей, — проворчал Арилан. — Лично я буду только рад, если Келсон заинтересуется хоть какой-нибудь невестой, кроме Росаны!

— Будь осторожнее со своими желаниями… — пробормотал Ларан. — Ты знаешь, что я имею в виду… Но давайте же наконец заканчивать, мне пора возвращаться.

— Да и у нас у всех полно других дел, — поддержал его Баррет. — Ларан, сколько там еще у тебя имен в списке?

— Пять, — отозвался тот. — Но, полагаю, что мы можем вычеркнуть принцессу Джаннивер.

— Хм, да, — согласилась Вивьен. — Очень жаль, но тут уж ничего не поделаешь. Давайте вернемся к принцессе Гвенлиан.

Также свадебным торжествам были отданы все мысли и самого Келсона Гвиннедского, когда чуть позже, тем же вечером, остановился перед дверями парадно украшенной королевской часовни Ремутского замка, — хотя свадьба, что должна была сейчас состояться в этих стенах, едва ли порадовала бы членов Камберианского совета. Юному владыке королевства сравнялся двадцать один год, и треть своей жизни он старался сопротивляться наставлениям Совета, так что сейчас его ничуть бы не удивила их неприязнь к той женщине, которую он намеревался в скором времени привести к алтарю.

Потеряв терпение, он обернулся на оруженосца, который стоял за спиной у господина, и рассеянно отбросил непокорную прядь черных волос, выбивавшуюся из косы, заплетенной на затылке и перевязанной золотой лентой. Однако он тут же пожалел об этом своем жесте, ибо золотистый блеск на левой руке привлек внимание короля к узенькому колечку, что красовалось у него на мизинце рядом с куда более внушительным перстнем с гербом Халдейнов, — это кольцо некогда принадлежало двум его невестам, одна из которых погибла, другая же отныне и навеки оставалась вне его досягаемости. Но сейчас он не мог позволить себе думать об этом. Только не сейчас.

Выпрямившись и расправив плечи, он вдохнул поглубже, полный решимости ничем не выказать своей тревоги перед невестой, которая в этот миг появилась в дверях. Из почтения к ее рангу и своему собственному, он нарядился в парадные алые одежды Халдейнов, для этой скромной церемонии, проводившейся почти в тайне ото всех. Однако на голове его красовалась не державная корона, а лишь простенький золотой обруч, но зато пурпурная мантия была украшена символами его рода: сложным старинным узором из бегущих львов с переплетенными лапами и хвостами, окружавших вышитого золотом льва-стража, поднявшегося на задние лапы. И точно такой же лев украшал его тунику на груди.

Рассеянно пригладив вышивку, он вновь глубоко вздохнул. За дверями ожидали его самые верные приближенные, чьи жизни так давно и прочно были связаны с судьбой короля: его дядюшка, кузены и даже юный король-заложник, Лайем-Лайос, который за эти четыре года, что он провел при дворе, проходя пажеское обучение под наставничеством Нигеля, стал почти членом семьи.

Епископ-Дерини, Дункан Мак-Лайн, также был среди них, хотя не ему предстояло отслужить брачную мессу, — ибо эта свадьба и без того могла вызвать достаточно кривотолков. Священником, на которого была возложена эта почетная роль, оказался личный духовник Келсона, молодой Дерини Джон Нивард.

Также в часовне находился сын Дункана Дугал, нареченный брат Келсона и, возможно, самый близкий его друг. А совсем рядом, напротив Дугала, стояла та женщина, от одного взгляда на которую у Келсона разрывалось сердце. Женщина, что должна была стать его невестой, но поклялась, что никогда больше не выйдет замуж: Росана Нур-Халайская, пришедшая сюда сегодня, дабы стать свидетельницей брачных обетов золотоволосой девушки, которая в этот миг робко положила руку на локоть Келсона.

— Государь, — прошептала она.

Взволнованный не меньше невесты, король повернулся и улыбнулся девушке, накрывая ее ладонь своей. Ему подумалось, что никогда прежде она не была столь очаровательна.

— Смелее, — шепотом подбодрил он ее. — Такая невеста разожжет огонь гордости в сердце любого мужчины.

Она очаровательно засмущалась, и щеки ее зажглись румянцем, подобно алым цветам букета новобрачной и венку из роз, что украшал непокорную копну золотых кудрей. На ней было платье из серебристой парчи, как и подобает принцессе королевской крови.

— Сир, я не заслуживаю подобной чести, — промолвила она. — Не всякий согласился бы…

— Ни слова больше, — возразил он и покачал головой, дабы прервать ее возражения на полуслове. — В часовне все готово, и, думаю, нам пора войти. Что скажете?

Она мгновенно побледнела, но все же нашла в себе силы кивнуть, на миг закусив нижнюю губку, а затем обернулась к женщине, что ожидала у дверей, дабы распахнуть их перед новобрачной. Герцогиня Мерауд, тетушка Келсона, которая сама наряжала невесту и привела ее к дверям часовни, теперь наклонилась ближе, чтобы ласково поцеловать ее в щеку, прежде чем открыть двери и незаметно проскользнуть внутрь, где ее уже ожидал супруг.

Когда Келсон показался в проходе вместе с принцессой Джаннивер, раздался возбужденный шепот зрителей, которые, впрочем, тут же примолкли, Однако трубный глас, как полагалось бы по дворцовому этикету, не возгласил появление невесты королевской крови. Она даже попросила Келсона не приглашать церковный хор, который воспел бы приветственную песнь, хотя Келсон и предлагал ей сделать это. Король ощущал, как дрожит рука невесты, когда отец Нивард принялся читать положенные слова молитвы. Король и Джаннивер медленно двинулись вперед по узкому проходу.

— Adjutorium nostrum in nomine Domini.

— Qui fecit caelum et terram, — послышался ответ свидетелей.

— Domine, exaudi orationem meam.

— Et clamor meus ad te veniat.

Помощь нам в имени Господнем… Что сотворил небо и землю… Господи, услышь мою молитву… И зов мой достигнет тебя…

Все то время, пока они шли к алтарю, Келсон отводил взгляд, не в первый раз сожалея о тех обстоятельствах, что заставили столь скромным образом праздновать это бракосочетание. И все же это было наилучшим выходом для Джаннивер после того несчастья, что случилось с ней четыре года назад, когда она направлялась на собственную свадьбу с королем Лланнеда. Во время остановки в пути, она подверглась насилию со стороны ныне покойного меарского принца, и король отверг ее, а вместе с ним и собственный отец принцессы.