Спускался вечер. Лондон затихал в сентябрьских сумерках. После нескольких часов этой сумасшедшей работы Сильвия, пошатываясь от усталости, вышла из кабинета шефа. Перед тем как уйти домой, ей предстояло напечатать еще несколько срочных писем. Она плюхнулась на свое кресло в приемной и начала растирать уставшие руки. Этот Тайго работает, как машина! Она уставилась взглядом на закрытую дверь его кабинета. В висках у нее стучало. Ее подташнивало, и она вспомнила, что целый день почти ничего не ела. Что же, теперь есть уже некогда — пройдет, пожалуй, еще часа два, прежде чем она сможет отправиться домой.

— Сильвия? — послышался голос шефа в переговорном устройстве. — Закажите для нас обоих кофе и бутерброды… и отдохните с полчасика! Когда вы выходили из моего кабинета, мне не понравился ваш вид.

— Со мной все в порядке. — При последних словах Уоттса щеки Сильвии вспыхнули румянцем. — Я могу…

— Делайте то, что вам говорят! — сказал он тоном, не допускавшим возражений. — Я довольно редко что-либо предлагаю… Это приказ, если вы этого еще не поняли!

Сказано это было резким, властным тоном. Сильвия почувствовала, что теряет самообладание. Прошло несколько секунд, прежде чем она смогла ответить шефу. Да, этот человек явно страдал манией величия… И ей предстояло работать с ним ежедневно часами. А что будет через пять-шесть месяцев?

— Слушаюсь, мистер Уоттс!

Сильвия намеренно обратилась к нему по фамилии. В воздухе повисла тишина, затем шеф снова заговорил:

— Сегодня утром вы приехали сюда на машине?

— Нет, я приехала не на машине, — отрывисто ответила Сильвия. — Я езжу на метро — это не так далеко.

— Когда мы закончим работать, вызовите себе такси… В адресной книге у миссис Сэлсен вы найдете нужный телефон — ищите на страничке с буквой «Т». Книга лежит в левом ящике стола. А расходы будут отнесены на счет фирмы. Понятно?

— Да в общем-то в этом нет необходимости…

В переговорном устройстве прозвучал тяжелый вздох мистера Уоттса.

— Я так и знал, — коротко проговорил он. В голосе его ощущался сарказм. — Я думал, — продолжал он, — что мне удалось найти подходящую замену моему постоянному секретарю: на вас приятно взглянуть, вы очень работоспособны и лишены всяческих женских причуд.

Иными словами, он вообразил, что дело с ней иметь безопасно, поскольку у нее есть муж и ребенок, уточнила про себя Сильвия, и это ее просто взбесило.

— Если я не ошибаюсь, миссис Сильвия Брайт, — продолжал между тем президент, — вы чрезвычайно упрямы. Будет удобнее и безопаснее, если в такой поздний час вас доставят к дверям дома. Зачем плестись в одиночестве по темным улицам Лондона?.. Может быть, вы скажете, что я не прав?

— Я не собираюсь никуда плестись, — резко парировала Сильвия, — но вполне могу добраться до дома одна…

— Закажите такси к моменту ухода с работы! — резко бросил мистер Уоттс. — И не будем больше препираться на эту тему.

Уже выключая переговорное устройство, он пробормотал что-то грубое, и разговор закончился.

Это было уже слишком. Сильвия на секунду прикрыла глаза. Затем подняла трубку внутреннего телефона и попросила принести из столовой кофе и бутерброды. Вероятнее всего, шеф — воплощение всех тех мужских качеств, которые она просто ненавидела. Дело не в том, что он говорил, а в том, как он держал себя: высокомерие было здесь словом неподходящим, скорее можно говорить о холодной, агрессивной враждебности. Неужели он все время был таким?

Эти мысли не оставляли Сильвию и за полночь, когда она мирно отдыхала в своей спальне. Голова у нее кружилась от впечатлений минувшего дня. Порученную ей работу Сильвия выполнила уже к восьми часам вечера. Она положила на стол шефа аккуратную стопку отпечатанных на машинке страниц, а сама ждала в сторонке, пока он их просматривал.

— Великолепно.

Президент пристально посмотрел ей в лицо.

— Вижу, что мы прекрасно сработаемся, Сильвия, несмотря на небольшие недоразумения. Вы заказали себе такси?

Сильвия неохотно кивнула головой.

— Хорошо, — проговорил шеф, снова переводя взгляд на бумаги. — А теперь отправляйтесь домой, к мужу, и немного его успокойте. Скажите, что такое не будет слишком часто повторяться. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи!

Сильвия уже подошла к двери, но ее снова остановил голос Уоттса.

— Послушайте, Сильвия…

Она со страхом посмотрела на шефа.

— Сегодня вы действительно хорошо поработали. Спасибо вам.

И вслед за этим он улыбнулся — по-настоящему, по-человечески улыбнулся. Сильвия испытала странное чувство при виде того, как изменилось его лицо.

Интересно, улыбался ли шеф ее предшественницам? Лежа под одеялом, Сильвия блаженно потягивалась. Шли последние дни сентября, и осень была необыкновенно холодной. Не мудрено, что у нее успели озябнуть пальцы ног, пока она добиралась домой. Ей вспомнилось лицо шефа — холодное, отчужденное, жесткое, но все же… Когда оно смягчалось, у любой женщины, которой нравились строгие, классические черты его лица, должно быть, ёкало сердце.

Слава Богу, сама она от этого застрахована и полна внутренней решимости не поддаваться.

Президент был ею доволен, поскольку она хорошо выполняла работу. А увлечься им она просто не могла. Что ж, все это ее устраивало. В данный момент ей не нужны были никакие жизненные осложнения. Все свободное время она посвящала Кэтрин. Сильвия повернулась на просторной двуспальной кровати и кулаком взбила подушку.

После смерти Джонатана она редко встречалась с мужчинами, и ни один из них не тронул ее душу и сердце. Поэтому она не назначала им повторных свиданий. Скорее всего, она никогда снова не выйдет замуж, никогда не найдет мужчину, который бы заменил ей умершего мужа. Сильвия закрыла глаза, предоставив мыслям возможность беспрепятственно витать в заоблачных далях.

Она знала Джонатана всю жизнь, с младенческого возраста. Они росли по соседству, и Сильвия не могла припомнить ни одного случая, чтобы они отправлялись куда-либо друг без друга. Их брак явился естественным продолжением детской дружбы. Сильвия изучила Джонатана до мельчайших подробностей, и жизнь с ним вспоминалась удобной, мирной, ничем не омраченной. В ней не было ни невероятных взлетов, ни леденящих душу падений. Все обстояло прекрасно. Сильвия свернулась калачиком в теплой постели. Близость у них случалась не слишком часто и была какой-то трогательно осторожной, что нравилось им обоим.

Каждый из них сам пробивал себе дорогу в жизни. А что до любви, то Сильвия не верила в страсть, от которой люди способны потерять голову, как об этом пишут в книгах. Она улыбнулась, не открывая глаз, в темноте. Все это выдумки писателей, так сказать, поэтическая вольность, и если бы так случилось в реальной жизни, то были бы одни неприятности.

Последние три года стали для Сильвии временем непрерывной борьбы за существование. Иногда это становилось невыносимым, однако она сумела все преодолеть. У нее обнаружилось такое упорство, о котором она сама даже не подозревала. Когда умер Джонатан, она во многих отношениях еще была ребенком. Его любовь согревала и защищала ее, пока он был жив. Но теперь ей пришлось очень быстро повзрослеть, и она ценила эту так тяжело доставшуюся ей независимость. Ценила превыше всего.