– До свидания.

Та даже не подняла головы:

– Всего хорошего.

В другое время огорчился бы, но сейчас даже к лучшему.

Дальнейший путь Вольдемара лежал на городскую станцию междугородного монорельса, он вполне успевал на вечерний поезд в столицу. Все шло так гладко, что даже страшно становилось, и чем больше проходило времени, тем больше напрягался Дескин в ожидании очередной подлянки судьбы. Но пока судьба была к нему благосклонна, и в билетной кассе, и на перроне монорельса, где прохаживался полицейский, и даже в самом поезде, по которому прошелся парный полицейский патруль. И на столичном вокзале, куда через час прибыл поезд, на него никто не обратил внимания. Вольдемар немного расслабился. Общественный транспорт уже прекращал движение, а идти через весь город пешком Вольдемар посчитал слишком опасным, светиться на пустынных улицах столичного города – лишний повод для встречи с полицейским патрулем, тем более с убийственной уликой в кармане.

Поначалу Вольдемар хотел провести ночь в здании вокзала, но тут выяснилось различие между распорядком работы республиканских и имперских монорельсовых дорог. Республиканские работали круглые сутки, а имперские с пяти до двадцати четырех часов, на ночь здание столичного вокзала закрывалось. Соваться со своим липовым удостоверением личности в гостиницу Дескин не рискнул, но сильно не огорчился: где-то же ночует местная привокзальная публика. И это место предстояло найти, а плащ, чтобы подстелить и им же укрыться, уже был. Обогнув вокзал и пройдя под путями монорельса, Вольдемар нашел то, что искал.

Нелегальная ночлежка располагалась в помещении вентиляторной, шум мощной воздуходувки был довольно громким, но местные обитатели не обращали на него внимания. Прежде чем попасть туда, Вольдемар осмотрел подходы и остался удовлетворен увиденным, смущало лишь то, что выход из ночлежки был только один. Но выбирать было не из чего, и он направился ко входу. Плату с клиентов собирал здоровенный субъект явно уголовного вида.

– Сколько?

– Червонец.

Вполне приемлемо. Вольдемар протянул монету сборщику и оказался внутри, где было довольно тепло и сухо. Что еще нужно бродяге? Конечно, поесть, но с пустым желудком приходилось мириться, да и запах в помещении не из самых приятных. Выбрав место около трубы, уходившей в бетонную стену, Вольдемар расстелил свой плащ, блаженно вытянул ноги и, постаравшись забыть про урчащий живот, провалился в сон. Задержаться в ночлежке он планировал часов до семи или восьми, в зависимости от распорядка местной публики. После восьми улицы столичного города заполнялись толпами спешащих на работу горожан. Дескин рассчитывал смешаться с ними, проскочить до окраины, а там уже и спасительный лес недалеко.

Однако сбыться этим расчетам было не суждено. Около трех часов ночи обитателей вентиляционной разбудил истошный вопль:

– Облава!

Вольдемар моментально перешел от сна к бодрствованию и еще успел увидеть, как выскочил наружу амбал, собиравший плату за ночлег. За ним мелькнула еще пара теней, и все. Яркий, ослепляющий свет ударил в дверной проем, а следом загремел усиленный динамиком голос:

– Сопротивление бесполезно! Выходить по одному!

Когда голос закончил первую фразу, удостоверение личности и карта памяти были засунуты в щель между трубой и стеной. В положении Вольдемара было лучше не иметь никаких документов, чем иметь такие. Как говорил связной, патруль обмануть они еще могут, но серьезной проверки, а в полиции их обязательно проверят, не выдержат. К концу второй фразы щель была заткнута грязной тряпкой и замазана собранной тут же пылью. Теперь вряд ли кому-либо захочется проявить любопытство к этой щели. Некоторые обитатели этого привокзального дна попытались найти другой выход, но их остановил пожилой, судя по голосу, мужик:

– Не гоношитесь, сявки, нет отсюда другого выхода. Влипли.

Голос снаружи проявил нетерпение:

– Кому сказано? Выходить по одному! Или вас газком простимулировать?

Нюхать газ, видимо, слезоточивый, никому не хотелось, и бродяги по одному, как и приказывал невидимый полицейский, потянулись к выходу. Вольдемар свернул плащ – авось не отнимут, а в камере пригодится, тем более что многие прихватывали свои шмотки – и пошел вслед за остальными к выходу. Мощный луч света ударил в глаза, Дескин на несколько секунд ослеп. За эти секунды его толчками и пинками погнали вперед, затем он наткнулся на металлическую лестницу. Перед лестницей его бегло обыскали и пинком придали ускорение вверх. Вольдемар оказался в металлическом кузове транспортера, предназначенного для перевозки арестованных. Задержанных в этот кузов набилось множество, к счастью, ехать было недалеко. Транспортер свернул во двор полицейского участка, и пойманные бродяги, выгнанные наружу, столпились у забора, охраняемые двумя десятками полицейских.

У некоторых охранников в руках были лазерные винтовки, а не только электрошоковые дубинки. Серьезная публика. Задержанных начали по одному выдергивать из толпы и отводить в участок. Некоторых, видимо, после проверки документов, отпускали. Эти счастливчики, стремясь слиться с местностью, поспешно покидали негостеприимный двор, другие задерживались в здании участка и, похоже, надолго. Вольдемар уже знал, что без документов он автоматически попадает во вторую категорию, но выхода пока не видел. Наконец очередь дошла и до него. При входе обыскали еще раз и гораздо тщательнее, ничего, кроме нескольких монет, не нашли.

– Документы?

Вольдемар молча пожал плечами.

– В камеру! – автоматически среагировал полицейский капрал.

Прежде чем попасть в камеру, задержанный должен быть зарегистрирован. Регистрацию проводил здоровенный сержант в помещении дежурной части.

– Имя? Фамилия? Год рождения?

Не услышав ответов на заданные вопросы, полицейский сержант просто дал Вольдемару в ухо. Вольдемар послушно упал и постарался прикинуться ветошью на полу дежурки. Не получилось: сержант подошел и еще пару раз пнул его. К счастью, по едва сросшимся ребрам не попал, а то было бы совсем плохо.

– Имя? Фамилия? Год рождения?

Вольдемар продолжал молчать: никакой легенды на этот случай не было, а полагаться на собственные способности к импровизации он не рискнул. К тому же по акценту и незнанию местных реалий его мигом расколют, надеяться на то, что в имперской полиции работают дураки, также не стоило, и он продолжал молчать. Мысли о сопротивлении не было – судя по нравам, царившим в участке, за любую попытку оказания физического сопротивления легкими телесными повреждениями не отделаться, скорее, останешься инвалидом. Бежать из участка практически невозможно, слишком много вооруженного народа, да и сам сержант здоровенный, рост под два метра и вес не менее ста двадцати. Попробуй, справься с таким. Оставалось только терпеть. Терпеть и молчать. Сержант пнул его еще раз.

– Эй, кто там есть? Лин? Родней? Заберите это дерьмо и заприте в камере.

Самому разбираться с этим молчуном было некогда, до утра сержанту еще надо было оформить как минимум два десятка разных гавриков, а с этим пусть дежурный следователь разбирается, ему, кстати, и платят больше, чем сержанту из патрульной службы. Кто из следователей может дежурить в такую ночь? Естественно, самый молодой и неопытный. К нему на допрос и попал Вольдемар спустя час после того, как двое полицейских выволокли его из дежурки и кинули в камеру временно задержанных. Падая на бетонный пол, он успел подставить руки и, смягчив удар, спас не только ребра, но и подбородок.