Рука Слейтера перестала двигаться.

Рено прошел через зал, неся собранное оружие и рассыпая пули по полу. Пули падали и отскакивали от неровных деревянных досок.

Когда прошло в полной тишине несколько минут, один из мужчин приподнял голову и оглянулся.

— Он ушел, — произнес мужчина.

— Проверь улицу, — сказал Слейтер.

— Проверь сам!

К тому времени, когда кто-то набрался храбрости и выглянул наружу, Рено находился уже в четырех милях от салуна и мчался по следу девушки, которую звали Вечерняя Звезда.

После двух миль бешеной гонки Ева перевела Белоногого на более медленный шаг и стала искать ориентиры, о которых ей говорила умирающая донна Лайэн.

На западе виднелся круто вздымающийся Передний кряж Скалистых гор. Все ущелья казались равно неприветливыми и непроходимыми. Если бы Ева не знала, что проход через эти смутно вырисовывающиеся вершины существует, она подумала бы, что его попросту не может быть. Неровные каменные вершины, которые вонзались в полуденную синеву неба, и должны были служить ориентиром в поисках возможных путей через неприступные горные бастионы.

Вокруг не было никаких следов человеческого присутствия — ни ферм, ни селений. Кроме тяжелого дыхания Белоногого слышались только продолжительные вздохи ветра. Жемчужные облака клубились вокруг отдельных пиков, словно напоминая о вечерних грозах, которые проносились над Скалистыми горами в летнее время.

Ева мечтала о хорошем дожде, который смыл бы ее следы, но не надеялась, что ей так повезет.

— Прости, Белоногий. Нам придется продолжить гонку, — проговорила она вслух, поглаживая усталую, разгоряченную лошадь.

Ева снова окинула взглядом окрестности в надежде отыскать Эль Осо — холм с валунами, похожими на медведей, о котором говорили донна Лайэн и старый журнал.

Но ни камней, ни «медведей» не было. Не было ничего, что могло подсказать Еве, какой путь избрать, чтобы попасть в ущелье, ведущее в конце концов к перевалу.

Она озабоченно повернулась и посмотрела на тропу, по которой только что проехала. Позади нее зеленела всеми оттенками холмистая равнина, переходящая у горизонта в дымчатую синеву.

Внезапно Ева насторожилась, заслонила ладонью глаза от солнца и стала вглядываться в даль.

— Проклятье, — пробормотала она. — Я не могу различить, люди это или олени, или, может, дикие лошади, или вообще что-то другое.

Хотя она не могла разглядеть того, что находилось у линии горизонта, инстинкт ее сработал безошибочно. Чувствуя, что у нее холодеет сердце, она пустила Белоногого легким галопом. Она не возражала бы и против самого быстрого галопа, но дорога шла круто в гору, и если она не побережет Белоногого, то еще до заката солнца окажется без лошади.

Из-под копыт Белоногого летела земля и скатывалась вниз галька. Они ехали параллельно Переднему кряжу. В некоторых местах дорога была настолько широкой, что по ней мог бы проехать фургон. На других участках она переходила в тропки, которые вели к укромным уголкам, где можно укрыться от постоянного назойливого ветра.

Всякий раз, когда Белоногий поднимался на новую высоту, Ева оглядывалась назад. И всякий раз она отмечала, что следующие за ней люди все больше приближаются к ней. Если она ничего не придумает, они догонят ее до прихода темноты. Эта мысль обожгла ее сильнее, чем ветер, долетающий с ледяных вершин.

В конце концов Белоногий подъехал к ущелью, в котором громоздились странной формы валуны, а на дне слышалось журчанье ручья. Валуны напоминали медведей, но донна предупреждала Еву, что у испанцев, нарисовавших карту, была бурная фантазия.

Ева пустила Белоногого вокруг холма, который мог быть, а мог и не быть Эль Осо. Обойдя скалы, она направила лошадь к ручью, и ехала по воде до тех пор, пока это было возможно. Наконец она позволила мерину выйти на каменистый берег. Копыта Белоногого оставляли кое-где отметины и царапины на гальке, по которым можно было догадаться, что он здесь проходил, но это было намного лучше, чем четкий след в мягком грунте.

Петляя, пуская мерина вдоль ручья или прямо по ручью, Ева углублялась в дикие горы. Старое седло натерло ей ноги, она замерзла, однако не решалась сделать остановку и переодеться в оставшийся костюм дона Лайэна.

Когда путь стал более пологим, Ева снова пустила Белоногого по ручью. На этот раз она заставила мерина идти вброд больше мили и позволила ему выйти только на каменистом берегу, где он не оставлял следов.

Ева справилась с журналом и тоскливо огляделась вокруг. Она находилась на рубеже тех мест, которые описаны в журнале. Вскоре ей придется повернуть и пойти длинной, извилистой долиной на запад, по направлению к водоразделу, что отделяет одну сторону гор от другой.

Но, прежде чем пересечь водораздел, ей нужно было оторваться от людей, которые ее преследовали.

Слейтер поднялся в стременах и посмотрел назад. Его не покидало ощущение, что за ним кто-то следует. Слейтер принадлежал к тем людям, которые привыкли доверять интуиции, однако он уже устал ощущать зуд в позвоночнике, в то время как на тропе вплоть до Каньон-Сити ничего не видно.

— Ну что? — спросил он нетерпеливо, когда к нему подъехал его лучший следопыт из племени команчи.

Горбатый Медведь поднес правую руку ко рту и затем выбросил ее к правому плечу, изображая знак реки.

— Опять? — произнес с отвращением. Слейтер. — Может, ее чертова лошадь наполовину рыба?

Горбатый Медведь пожал плечами, изобразил знак волка и затем знак, показывающий малый размер.

Слейтер хмыкнул. Он уже составил себе представление об уме девушки за карточным столом. Ему не требовалось новых доказательств того, что она быстра и осторожна, как койот.

— Ты видел красное платье? — спросил Слейтер.

Горбатый Медведь изобразил энергичное «нет».

Слейтер взглянул на облака.

— Дождь?

Команчи пожал плечами на французский манер.

— Горбатый Медведь, — пробормотал Слейтер, — ты меня доведешь до белого каления. Иди и снова ищи след! Найди ее! Ты слышишь меня?

Полукровка улыбнулся, показывая два золотых зуба, две дыры и сломанный зуб, который не слишком болел и поэтому не был вырван.

Дрожа от холода и страха, Ева наблюдала за команчи, который прочесывал берега ручья в поисках ее следов. Когда команчи спешился, она затаила дыхание и отвернулась, боясь взглядом привлечь к себе внимание.

Через несколько минут искушение взглянуть на команчи вновь взяло верх, Ева осторожно выглянула из-за кустов и скалы, что находилась между ней и ручьем. Шум ветра и рокотание грома, доносившиеся с отдаленной вершины, заглушали голоса людей внизу.

Слейтер, Горбатый Медведь и еще пятеро рыскали по берегам ручья. Ева позволила себе улыбнуться, поняв, что одержала победу. Если ее следов не мог найти сам Горбатый Медведь, их не найдет никто. В округе репутация команчи как непревзойденного следопыта почти не уступала его репутации головореза, артистически владеющего ножом.