— Герочка… — протянула Нина, на миг в глазах ее мелькнуло растерянное и немного испуганное выражение, или же Надежде просто показалось.

Мужчина повернулся и стоял, рассматривая Надежду, причем она готова была поклясться, что ему совершенно неинтересна, а смотрит он просто так, потому что Нинка его теребит. Надежда тоже окинула его изучающим взглядом.

Так… Невысокого роста, худенький такой, с виду хлипкий. Ну, странно было бы ожидать от Нинкиного мужа, чтобы он был двухметровым красавцем. Нина — невеста незавидная, что уж скрывать. Хотя… наличие двухуровневой квартиры в центре, несомненно, акции ее повышает. Так неужели в этом все дело?

И тут Нинин муж бросил на нее быстрый взгляд. Надежда даже поежилась слегка — было такое чувство, что этим взглядом ее просветили насквозь. Просветили и прочитали мысли. Она устыдилась — какое ей дело, зачем этот тип женился на Нине? В конце концов, она выглядит счастливой. А за квартиру пускай родственники переживают, она, Надежда, в общем-то, Нинке никто.

— Здравствуйте! — сказала Надежда, потому что молчание как-то слишком затянулось. — Рада познакомиться…

Она хотела добавить, что слышала от Нины о муже много хорошего, но вовремя опомнилась.

— Я тоже, — произнес он, слегка улыбаясь и притушив свой пронзительный взгляд.

Теперь вблизи Надежда увидела, что он вовсе не такой хлипкий. Веяло от него какой-то внутренней силой. И этот взгляд, и поворот головы… Нет, Нинин муж не так прост.

Тут подлетел к ним тот, второй.

— Ниночка, да познакомьте же меня с вашей подругой! — преувеличенно громко заговорил он. — Наденька? Очень рад, очень рад! Просто даже счастлив! Я Константин! Можно просто Костя! — Он схватил ее руку и долго ее тряс.

Наденькой Надежду не называл никто, даже мама в далеком детстве. Надежда свое уменьшительное имя терпеть не могла, оно напоминало ей героинь Чехова и Тургенева. Так и видится бледное личико, опущенные глазки, робкий завиток на вспыхивающей изредка болезненным румянцем щеке. Наденьки, Лизаньки, Сонечки… Кошмар какой!

Надежда попыталась вытащить свою руку, но не тут-то было, ее держали крепко.

— Костя. Костя Чайкин! — говорил этот тип. — Не Райкин, а Чайкин, прошу не путать! — Он рассмеялся мелким дребезжащим смехом.

Надежда наконец высвободила свою руку, и ее представили двум другим гостям — приятельнице Ларисе и ее молчаливому мужу.

— За стол, за стол! — кричала Нина. — Тебя, Надя, ждали!

Надежда проявила ловкость и смекалку, в результате чего ей удалось сесть подальше от настырного Константина. С одной стороны ее соседом был муж Ларисы, с другой — вообще никого, стол был явно велик для такого количества гостей.

Все, что стояло на столе, было несъедобно. Спиртное Надежда не слишком любила, к тому же с молодых, опять-таки студенческих лет твердо взяла за правило не пить много в незнакомом доме, особенно если пришла туда одна. Муж Нины изредка бросал на нее быстрые взгляды, и Надежда была начеку, чтобы успеть вовремя отвести глаза. Она складывала губы сердечком, улыбалась и часто моргала, чтобы казаться глупее, чем есть, — так, на всякий случай.

Через некоторое время она заскучала и стала все чаще спрашивать себя, что она тут делает.

Душой компании был Константин, то есть он очень старался ею быть. Другое дело, что у него это плохо получалось. Шутки его были плосковатые и не смешные, он говорил слишком громко для такой маленькой компании, к тому же, по наблюдению Надежды, слишком часто подливал себе коньяку. Нос его становился все краснее, глаза блестели все ярче, однако язык пока не заплетался.

Нина объявила горячее. Сосед Надежды тяжко вздохнул и вышел покурить.

На горячее предлагалась утка, которую Нина принесла красиво сервированную на блюде явно из бабушкиного старинного, дореволюционного еще, сервиза.

— Это тоже вы? — тихонько спросила Надежда, придвинувшись к Ларисе.

— Да нет, — та улыбнулась, — это она в ресторане заказала. Тут рядом, «Джузеппе Строцци» называется. Говорила я ей, чтобы все блюда там взяла — и салаты, и закуски, так нет, хочу, говорит, сама приготовить! Со вчерашнего дня мне каждые полчаса звонила — как то сделать, да как это? Я уж на языке мозоль натерла, а все равно толку нету!

— Да уж, — не могла не согласиться Надежда, — то-то ваш муж мрачный такой. Привык к хорошей еде, ему это все как нож острый!

— Не говорите! — вздохнула Лариса. — Я готовить очень люблю. А когда продукты зря переводят — терпеть не могу! И деликатесов никаких не надо, я из простой тыквы такой суп делаю — пальчики оближешь! Без ложной скромности скажу!

— Верю… — Надежда Николаевна погрустнела, вспомнив, что в прошлом году тыквы у нее на даче совсем не уродились. Все в листья ушло, ни одной тыквы не завязалось! Правда, и лето было плохое, одни дожди, чего уж ждать…

— Это от того, что семена плохие, — авторитетно заметила Лариса, когда Надежда поделилась своей бедой. — А вот смотрите!

На мобильном телефоне в виде заставки был изображен кудрявый светловолосый мальчишка, сидящий верхом на оранжевой тыкве размером с хорошую табуретку. Надежда едва сдержала восторженный вопль. Видя такое восхищение, Лариса предложила поделиться своими семенами, у нее их много, девать некуда. Дамы условились созвониться в самые ближайшие дни.

— Девочки, дорогие, что-то вы много секретничаете, отделяетесь от коллектива! — заорал Константин так внезапно, что Надежда вздрогнула. — А давайте-ка выпьем под горячее!

— Свежая мысль, — пробормотала Надежда.

Утка оказалась жестковата, но все же есть было можно, правда, у Надежды от злости вообще пропал аппетит. Злиться в данном случае можно было только на собственную глупость и уступчивость, но дела это не меняло.

Костя все набирал обороты, предложил тост за прекрасных дам, который мужчины пьют непременно стоя, по-гусарски, порывался даже разбить бокал о стену. Бокалы были хрустальные, старинные, очевидно, тоже бабушкино наследство, еле-еле удалось незаметно убрать бокал подальше от Кости.

«Ну что я тут делаю?» — в тоске подумала Надежда.

— Много мы с Герой пережили, есть что вспомнить, — говорил Константин, держа в руке обычную рюмку. — Мы ведь с ним друганы были — неразлейвода, с самой юности! Я хочу выпить за дружбу! За настоящую мужскую дружбу!

— За дружбу! — закричала Нина в восторге, так что Надежда к ней пригляделась — тоже, что ли, выпила лишку? Это уж последнее дело, когда хозяйка раньше гостей напилась…

— А помнишь, Гера, про мину? — Константин выпил и заулыбался, как будто вспомнил что-то очень приятное.

— Да ладно тебе, сколько можно об этом вспоминать! — Георгий недовольно поморщился.

— Вот в этом он весь! — Константин обвел присутствующих гордым взглядом, как счастливая мать, призывающая всех полюбоваться на своего подающего надежды ребенка. — Скромный герой! Не любит, понимаете ли, хвастаться.