Когда однажды группа из тридцати мужчин под покровом ночи перебралась через высокий деревянный забор, нигде не горело огней. В том отряде участвовал и молодой конюх Бавен, отправившийся на задание, однако, не в первый раз. Каждого из членов группы связывала друг с другом ненависть к правящему классу и каждый из них в той или иной степени пострадал от руки волшебника: кто-то шёл мстить за родителей, кого-то чародеи лишили детей, а у кого-то и вовсе отобрали жизнь, оставив умирать на улице.

Отцу юного Бавена отрезали мизинец и безымянный палец руки, когда мужчина встретился взглядом с наместником, что было категорически запрещено: два раза в месяц, когда сборщик подати отправлялся в поселение, крестьяне обязаны были выйти из своих домов и подготовить монеты к сбору. Ожидать прибытия хозяина было предписано, преклонив голову к земле. Не важно, болен слуга, или старость не позволяла телу пребывать в унизительной позе, — за неподчинение жестоко карали. Не было поблажек, если человек испытывал зуд, боль или ему срочно требовалась помощь: имперские стражи были обучены действовать радикально, вплоть до мгновенной расправы над провинившимся. Двигаться позволялось только тогда, когда сам наместник протягивает руку за мешком с деньгами и когда его фигура покидает регион. Мужчины, женщины, их дети и пожилые люди, все были одинаково равны перед орудием смерти, все они считались такой же собственностью, как мантия, стул или стол.

У юного Бавена были и более веские мотивы — отомстить за двух своих братьев, которые погибли на одной из вылазок: повстанцы, с их устаревшими орудиями и скудными знаниями о противнике, попросту не могли знать о тонкостях того, с чем имеют дело. Волшебник водной стихии, в дом к которому бунтовщики в тот день ворвались, оказался гораздо более искусным чародеем: солдаты отряда не учли, что, как и технологии людей, так и магия властвующих постоянно улучшается. И все разговоры о неком «апогее» силы с каждым днем становились все громче. Магия воды уже более не была чудом. Владение ей подразумевалось как само собой разумеющееся. Теперь, чтобы называться властителем водной стихии, необходимо было показать умение обращать воду в лед и испарять её, растворять облака в небесной тверди и верховодить над организмом, путём контроля воды в нем. Сенсацией в водной отрасли стала «Общая магия жидкости», благодаря которой волшебники этой силы природы могли управлять абсолютно любым объектом, в котором присутствовали частички воды. Данное открытие поставило адептов водяной стихии на ступень выше их современников, сделав одними из самых могущественных колдунов на Земле, ведь жидкость присутствует в клетках каждого организма.

Отряду Возмездия, что двигался в тот вечер по направлению к цели, неоткуда было знать подобное, — они были вооружены тем, с чем ещё их предки ходили на охоту: копья, луки и самодельные ручные подобия пушек. Тогда никто и не подозревал, с чем придется столкнуться этому немногочисленному отряду. Первую неделю после бойни родные погибших попросту не могли опознать членов своих семей. Волшебники проявили в тот вечер зверскую жестокость и изуродовали тела нападавших так, что выяснить кто есть кто не представлялось возможным. У одних солдат были вывихнуты кости, словно они всегда ходили задом наперёд, у других полностью обезвожены тела, точно у скелетов, обтянутых кожей, а у третьих и вовсе не было конечностей. Братья юного Бавена затерялись где-то среди этих несчастных и найти их не представлялось возможным, — ведь их лица, как лица их сотоварищей, были предварительно обезображены. Всех мёртвых собрали в кучу, словно ненужный сор и единым порывом сбросили в океан. Бавену в тот день не позволили уйти на задание, так как необходимо было следить за беременной матерью — её состояние с каждым днём становилось всё хуже. Он проводил с ней почти все время. В небольшой, покосившейся лачуге, с забитыми на зиму окнами и ютились пятеро членов семьи. Ныне — трое.

Сейчас же, мальчишка тайком пробрался в придомовой сад Эвы, юной волшебницы, которая была его тайным, запретным другом. Однажды, познакомившись на рынке, где юноша собирал мусор, а девочка навещала отца — крупного помещика и учёного, они стали неразрывными друзьями и вот уже несколько лет они в тайне ото всех назначают место встречи где-то на отдалении, чтобы никто не догадался, что обычный человек и волшебник могут общаться на равных, радоваться вместе и делить одни моменты на двоих.

Едва протиснувшись в узенький проём калитки, которую для него заранее приоткрыла Эва, Бавен огляделся. Справа и слева — громадные владения, эти обширные территории аристократов, которые они никогда не обойдут за всю свою жизнь, сзади — дикая природа, а спереди, его было видно ещё издалека, величественно возвышалась обитель четы Шейн, — громадный, двухэтажный особняк, с непомерно высокими потолками, что были, казалось, по три метра высотой. Окна этого сооружения были симметричны и изящно обрамлены крохотными статуями величайших деятелей той эпохи; подобие колонн, что находилось по бокам этих окошек, создавали мнимые рамки — дверцы в удивительный мир богатого убранства. Бавену подобное могло лишь сниться. Каждый раз Эва, путём волшебства, рисовала в его голове карту местности и то, как выглядят дома вокруг, но юноша каждый раз дивился им, видя всю живописность природы вокруг воочию.

— Ты как? Не встретил кого по пути? — Мягкий девичий голос из кустов заставил юношу встрепенуться и тот застыл на полпути к особняку. — Нас могли услышать, кажется.

— Вроде нет! — Юноша достал из-за пазухи припрятанные карточки, которые ему некогда подарила Эва.

Девушка коснулась плеча в серой накидке. Бавен часто надевал её, говорил, что она принадлежала некогда его старшему брату, а до этого их отцу. В сущности, весь выбор одежды рабочего тринадцатилетнего юноши состоял из потёртого синего наряда из коротких брюк до щиколотки, поясной сумки и коричневой шапочки с твёрдыми краями, что защищала от солнца; и вторым комплектом был этот серый костюм из хлопка, где верх представлял собой однотонную блузку с длинным рукавом и кожаный жилет, а низ — из хлопчатобумажных бриджей без карманов, где громоздкие тканевые башмаки подчёркивали комичность старого одеяния.

— На чём остановились? — Протороторила Эва полушёпотом, едва они отошли от высокого забора владений Шейн.

— Не помню, начнём заново!

— И так каждый раз! Мы только доходим до середины, наступает утро и тебе пора уходить! — Бавен и Эва каждую ночь, встречаясь у