Но в основном я писал беллетристику: около четверти всего мною написанного, затрагивает тему зомби. Это два моих триллера про Джо Леджера («Вирус» и «Код “Ноль”»), дилогия мейнстримных хоррор-романов «Глухая ночь» и «Приход ночи», стимпанковский роман по настольной игре («Призрачные ходоки»), комиксы («Возвращение зомби Марвел», «Вселенная Марвел против Карателя», «Вселенная Марвел против Мстителей»), подростково-приключенческая постапокалиптика («Гниль и руины», «Пыль и распад», «Плоть и кровь», «Огонь и пепел», «Куски и обломки»), а также множество рассказов и повестей. Из них «Глухая ночь» и «Приход ночи» напрямую связаны с «Ночью живых мертвецов». Я написал их в честь Джорджа. Они посвящены ему и написаны в знак той любви, которую я питаю к его фильмам и его творческому видению.

Я связался с ним, когда у меня родилась идея этой антологии, он тут же проникся ею и откликнулся с энтузиазмом. Должен признаться, что та первая беседа с ним была словно сбывшаяся фанатская мечта. К счастью, я не выдал своих эмоций по телефону, потому что на самом деле танцевал в этот момент, словно щенок Снупи. Только подумайте: десятилетний парнишка, проникший в кинотеатр, чтобы посмотреть «Ночь живых мертвецов», теперь взрослый и успешный автор weird-fiction[17], который беседует с Ромеро на тему совместного проекта.

Это же чертовски забавно!

Во время этой беседы мы затронули мой роман «Глухая ночь», и Ромеро предложил мне написать рассказ для нашей антологии, который бы официально связал мои книги с его фильмом. Так здесь появилась история «Одинокий стрелок». Я испытывал исключительное удовольствие, когда писал ее.

Когда мы закончили беседовать, я отослал несколько имейлов и сделал ряд звонков, чтобы узнать, захотят ли некоторые авторы, находившиеся в то время на вершине успеха (и чьи связи с литературой о зомби были видны невооруженным взглядом) подняться к нам на борт.

Никого не пришлось просить дважды.

Джордж и я задали им определенные правила поведения для живых мертвецов, но без слишком строгого набора руководящих принципов. Даты, например, являются весьма поверхностными. «Ночь» вышла в прокат в 1968 году, но действие фильма Джорджа «Дневники мертвецов», снятого в 2007 году, происходит в то же самое время. Поэтому пусть все представят, что все происходит завтрашней ночью, когда бы она ни наступила.

Мы также предоставили определенную свободу действий в других вопросах, но во что это вылилось, вы вскоре узнаете сами. В конце концов, Джордж сам путался с «правилами» в каждом из своих фильмов, предполагая, что характер катастрофы превратно понят и намеренно искажен с целью дезинформации со стороны властей, и очень вероятно, что он продолжает изменяться.

Рассказы в «Ночах живых мертвецов» написаны специально для этой антологии и опубликованы здесь впервые. Они забавные и страшные, грустные и смешные, энергичные и задумчивые, странные и тревожные. В них есть то, что вы ожидаете от рассказов, действие которых разворачивается в мире Джорджа Ромеро и Джона Руссо, придуманном почти пятьдесят лет назад.

Если вы, как и я, старый поклонник жанра, либо новичок, или вообще просто заглянули сюда вслед за своим любимым автором, чтобы посмотреть, по какому поводу вся эта суета, – тогда добро пожаловать в Апокалипсис!

Здесь будет странно.

Джо Р. Лансдэйл

Джо Р. Лансдэйл является автором сорока пяти романов и более четырехсот рассказов, сценариев, телепьес, комиксов и графических романов. Он лауреат множества премий, включая премию Эдгара, «Шпору», десять премий Брэма Стокера (одиннадцать, если считать Премию за прижизненные достижения) и ряда других. Джо живет в Накодочесе, штат Техас, со своей женой Карен и питбулем по имени Никки.

Я не знаю, как их делают, и не умею чинить. Этим занимается мой брат Томми, и справляется с этим очень хорошо. Он может заставить газонокосилку обогнать «Форд Флэтхед», но если я и несильна в механике, то управлять машиной точно умею. Я не хвастаюсь, а просто констатирую факт. Именно это Томми пытался объяснить Мэтту.

– Может, она и девчонка, – сказал Томми, – но водить она умеет.

– Может, и девчонка? – возмутилась я. – Что, черт возьми, это значит?

– Ты знаешь, что я имею в виду, – произнес Томми, обернувшись ко мне. Да, я знала, что он имеет в виду, и очень хорошо.

Мэтт облокотился на капот своего «Понтиака ГТО» и изучающе меня рассматривал, руки он держал при этом в карманах своих синих джинсов. Я подумала, что он слегка затянул с оценкой. Его дружок, Дуэйн, стоял рядом. Выглядел он удивленным.

– Она хорошенькая, и станет для кого-то прекрасной женой, но чтобы водить? – переспросил он.

– Иди к черту! – огрызнулась я.

– Ладно, – ответил Мэтт, – хорошей жены из тебя тоже не выйдет.

– Ты боишься, что тебя побьет девчонка?

Дуэйн засмеялся. Мэтт ничего не сказал, но даже в слабеющем свете дня я увидела, что ему это не понравилось. Дуэйн не был таким же законченным мудаком, как Мэтт, но у меня есть золотое правило. Оно предельно простое и гласит: «Ты мудак, пока не докажешь обратное». Оно остается неизменным, даже если из них двоих лавры большего мудака я отдала Мэтту.

Он снова перевел на меня взгляд. Теперь уже я облокотилась на капот, и моя обтянутая синими джинсами попка упиралась в красный, словно спелое яблоко, «Додж Чарджер». Одной ногой я уперлась в бампер, высоко приподняв колено – мне казалось, что со стороны это смотрится клево. Палец я засунула в карман джинсов, будто у меня там были какие-то деньги.

И, видит бог, они там были.

Я улыбнулась Мэтту улыбкой кинозвезды (как я ее себе представляла), и попыталась изобразить из себя самоуверенную чиксу. «Чарджер», на который я облокотилась, принадлежал Томми, он расплатился за него, устроившись работать на неполный день. С таким же успехом автомобиль мог быть моим – меня-то он «любил» больше. Когда его вел Томми, «додж» скрипел шестеренками и издавал такие звуки, будто кто-то пытается забить кошку до смерти каботажной цепью. Но под моим чутким управлением он мурчал, словно тигренок, и несся со скоростью гепарда, которому подпалили задницу.

– Все девчонки из Техаса такие? – спросил Мэтт.

– Ну, в чем-то они похожи, – ответил Томми. – Но у Дженни есть своя изюминка.

– Вы, янки, боитесь, что я надеру вам задницы? – хмыкнула я.

Мэтт обернулся и посмотрел на дорогу. Солнце заходило в самом ее конце и будто таяло в земле, словно нагретое мороженое. Мне оно казалось каким-то северным солнцем, не таким, как у нас, в Техасе. Черт, да в Техасе оно было в тысячу раз ярче и горячее. Воздух тут, даже в конце лета, был слегка прохладный.