окружавших старую церковь. У некоторых он останавливался и, казалось, тихонько шептался с кем-то невидимым. После «разговора» он доставал из кармана конфетку и клал её у могилы.

Больше всего отец Сергий переживал, что кто-то мог прийти и увидеть, что они среди могил занимаются совсем не реставрацией, а странными обрядами. И когда нервы священнослужителя оказались на пределе, дядя Гриша вдруг повернулся к нему и заговорил.

— Клад правда есть, — начал он, — найти его можно, но он сам открыться должен.

— Вы говорили, но это как? — не понимал отец Сергий.

— За кладом тут догляд имеется, старушка одна приглядывает, — тут дядя Гриша указал на одну из могил. — Ей отец Георгий, когда жив был, тайну открыл, и велел беречь тайник, «покуда истинный пастырь не придёт».

— Так что же делать?

— Отмолить нужно. Только есть условие, — строго произнёс дядя Гриша.

— Какое?

— Отмаливать нам вместе нужно будет. И ещё, клад этот продать будет нельзя, иначе беда случится. Богатства он не принесёт, а вот зависть людскую разбудить может. Говорить станут всякое…

— А как же фрески спасти? — в отчаянье воскликнул батюшка.

Дядя Гриша на минуту задумался.

— Спасёшь фрески, если клад откроется, эта дорога самая прямая, только уж готовься ко всему, — произнёс дядя, испытующе глядя на батюшку.

— Раз уж решились, так чего тянуть, — грустно ответил он. — Такое чудо сохранить — стоит подвига.

— Ну, раз так, тогда становись к аналою, — скомандовал дядя. — До полуночи читай молитву Всем Святым. А я свою молитву читать буду. Если до полуночи не откроется клад, завтра сначала начнём.

Отец Сергий послушно встал к аналою и начал читать молитву. Чуть вдалеке от него на колени встал дядя Гриша и принялся творить свою молитву, тихо и мерно. Солнце село, а они всё читали вдвоём молитвы. Стало темно, но ничего не происходило, только звук молитвы гулко раздавался в стенах церкви. Святые удивлённо смотрели на двух молящихся мужчин с бесценных фресок. У отца Сергия ныли ноги, заплетался язык, но он продолжал творить молитву. Пробило полночь. Дядя Гриша встал, перекрестился, дал батюшке дочитать молитву, а затем негромко сказал:

— Сегодня не откроется, завтра повторим всё в точности, только ты, батюшка, читай молитву Богородице.

На том они и разошлись. А на следующий день после вечерней службы отец Сергий снова заперся в церкви с дядей Гришей, и снова до полуночи они молились, и столь же безрезультатно.

— Если и завтра не откроется, — сказал дядя Гриша, — не взыщи, отец Сергий, через год только можно будет попробовать.

— Как же так, а фрески? — обречённо простонал он.

— Значит на то воля Божья. А вообще не переживай, справимся, отмолим. Только завтра уже читай молитву Иисусову.

На том и разошлись они. Когда после службы батюшка в третий раз стал отправлять Серафиму домой, та возмутилась:

— Да как можно-то? И что вы с Григорием там всё делаете? Ну скажите, мне-то можно знать! Я же свой человек, не первый год при храме.

Судя по её виду, Серафима Ивановна уходить сегодня никуда се собиралась. Строгий взгляд молодого батюшки на этот раз на неё совершенно не действовал. Отец Сергий смешался, не зная, что сказать, но тут ему на помощь пришёл дядя Гриша.

— Серафима Ивановна, — окликнул он её, — а ты дочку с рождением сынка-то поздравила?

— Ой! — воскликнула женщина, всплеснув руками. — Забыла! Забыла, голова садовая! И как вы всё помните, Григорий Александрович! Сейчас побегу звонить! Чуть с дочкой не поссорилась, а тут вы напомнили, дай вам Бог здоровья!

И грузная Серафима Ивановна подхватила свою сумку и буквально выпорхнула из церкви.

— Ворота закрывай, — тихо произнёс дядя Гриша.

В этот раз поначалу всё шло как обычно. Батюшка у аналоя читал Иисусову молитву. В нескольких шагах от него на коленях стоял дядя Гриша, и молился, как всегда, по-своему, шёпотом, так что слов было не разобрать. Солнце село, и с наступлением темноты в эту ночь отцу Сергию стало как-то неуютно. Пару раз до его слуха донеслись какие-то шорохи, и он даже обернулся, но никого не увидел. Да и некого было видеть, он сам проверил всю церковь и всю территорию — никого не осталось. Но чем ближе время подходило к полуночи, тем яснее ему слышались шорохи, даже голоса, казалось, что церковь полна народу, что в алтаре другой священник готовится причащать прихожан, что поют певчие… Ему стало страшно. Он обернулся на дядю, не прекращая читать молитву, и смог только заметить, как тот одними губами сказал ему: «Читай». Больше батюшка повернуться не смел. Его буквально трясло. Свет свечей мерк перед глазами. Чудилось, что за окнами хлопают крыльями какие-то гадкие существа. Сколько длился этот кошмар, отец Сергий так и не понял, но ему всё происходящее представлялось нескончаемой вечностью. Уже пробило полночь. Отчаянье охватывало священника, казалось, что сейчас вся эта ужасная мистерия кончится ничем. В голове звенело, и звон этот складывался в одно слово: «Читай».

Вдруг всё стихло, и в этой тишине раздался слабый, будто бы старушечий голос:

— Отойду — упаду.

В ужасе отец Сергий шептал молитву прерывающимся голосом.

— Отойду — упаду, — продолжала невидимая бабка, — упаду — разобьюсь.

Отец Сергий готов был сам упасть в обморок.

— Отойду — упаду, упаду — разобьюсь, — повторил скрипучий тихий голосок.

— Поди, упади и разбейся! — громко скомандовал дядя Гриша.

В этот момент обернувшийся священник увидел, что дядя Гриша стоит в полной рост, и услышал пронзительный треск откуда-то из дальнего угла церкви. В ту же секунду морок исчез, стало легче дышать, и страх ушёл, как будто кто его выключил.

— Это что было? — растерянно спросил отец Сергий.

— Клад открылся, — спокойно сказал дядя Гриша.

Вместе они осторожно подошли в тот угол, откуда раздался треск. Одна из массивных плиток пола в углу церкви оказалась расколота надвое. Они быстро зажгли свет, взяли инструменты, и вскоре уже доставали из тайника завёрнутые в тряпицы реликвии, пролежавшие под полом храма без малого сто лет. Осмотрев находки, отец Сергий задумался.

— Что же теперь с этим делать, если продать нельзя? — спросил он.

— Расскажи всем.

— Не понял, то есть как, всем?

— Раз клад открылся, значит не просто так, а для дела великого. А раз дело великое, в одиночку его не совершить. Значит надо, чтобы все узнали, — и дядя Гриша подмигнул батюшке.

Через несколько дней, как рассказывал дядя, он сидел в гостях у приятеля и смотрел телевизор. Листая каналы с пульта, тот вдруг наткнулся на выпуск новостей и воскликнул:

— Смотри, нашу глубинку показывают!

На экране миловидная