Вот теперь-то начиналось самое сложное. Я забросил Миллера на плечи. Он всё ещё кашлял, как только пытался хоть что-то сказать, и я велел ему заткнуться.

— И так демаскируешь нас, лучше молчи. Мне тебя ещё через пол-лагеря на горбу тащить.

Однако стоило мне выйти в коридор, как в соседней камере раздался шум, и через дверь меня окликнул хриплый голос. Говорил он на розалийском.

— Постой, приятель, — сказал он. — Вытащи и меня отсюда. Даю слово, я тебе пригожусь.

— Возьми его, — прохрипел мне прямо в ухо Миллер в коротком перерыве между приступами кашля. — Он дело говорит.

Я выругался про себя, однако последовал его совету.

Конечно, сразу открывать дверь не стал — ограничился тем, что отодвинул заслонку и заглянул в камеру. Увидеть смог только часть лица приникшего к двери с той стороны человека. Разглядел лихорадочно горящие надеждой глаза и зубы — крупные, будто их обладатель был в родстве с лошадиным родом.

— Бери… его, — прокашлял мне прямо в ухо Миллер.

— И кто он такой? — спросил я вроде у Миллера, но ответил мне, само собой, заключённый.

— Жосслен Бомон, — представился он, — специалист по шпионажу и мордобою. И немного по политическим убийствам.

Раз Миллер ручается за розалийского шпиона, почему бы и не выпустить этого специалиста узкого профиля. Если он не врёт, то может оказаться полезен в нынешнем деле. Выбираться и так будет сложно, а с ним или без него — особой разницы нет.

Я открыл дверь камеры, и розалиец тут же выскочил в коридор, будто опасался, что я могу передуть. И не то чтобы он был так уж неправ. До сих пор считаю этот поступок довольно необдуманным.

— В караулку, — приказал я, подбородком указав направление, — поможешь вытащить Миллера.

Надо сказать, без помощи Бомона мне бы пришлось куда сложнее выбираться даже из здания. Миллер сам идти не мог, и мне пришлось тащить его на закорках, так что покинуть карцер через окно уже стало бы нешуточным испытанием.

Оказавшись в караулке, Бомон даже не взглянул на оружие охранников, а первым выскочил на улицу, быстро огляделся и сделал мне знак подавать Миллера. Мы не были сработанной парой, однако простейшие боевые сигналы опознавали легко. Подойдя к окну, я как мог аккуратно передал Бомону Миллера. Тот подхватил его под мышки, подставил плечо и вместе они привалились к стене карцера. Тащить даже сильно отощавшего в плену Миллера измождённый Бомон явно не мог, так что, оказавшись на улице, я снова взвалил старого боевого товарища на плечи, и мы медленно двинулись по лагерю.

Теперь передвигаться пришлось ползком, ходить на полусогнутых с Миллером на спине я бы долго не смог. Да и ползать с ним тоже было удовольствие ниже среднего, и всё же из двух зол выбирать нужно то, что доставит меньше хлопот. Миллер как мог старался помогать мне, Бомон же двигался впереди, направляемый моими знаками к нужному месту.

Нащупав прикопанную рядом с не слишком заметной ямкой лопатку, я указал Бомону, где можно проползти под колючей проволокой. Как только розалиец оказался по ту сторону её, он протянул руки, не поднимаясь с земли, и вдвоём мы протащили к нему Миллера. Затем пришёл и мой черёд.

— Теперь — за мной, — приказал я, снова взвалив на плечи Миллера. — Идти буду быстро, отстанешь — пеняй на себя, ждать тебя не стану.

— Воды хоть дай, — попросил Бомон, — а то стращать сразу.

Я снял с пояса фляжку и передал ему. Бомон набрал в рот немного воды, прополоскал его и только после этого проглотил. Потом выпил ещё чуть-чуть и вернул фляжку. Сразу видно, к выживанию в здешних краях розалиец был подготовлен.

Мои слова насчёт быстрой ходьбы, конечно, по большей части являлись пустой угрозой. С Миллером на плечах я не мог идти достаточно быстро, так что Бомон легко держал заданный мной темп. Чудовищ вокруг лагеря 1391 и на пути к деревушке, где его гарнизон запасался рыбой, пресной водой и водорослями для кормёжки заключённых, истребили основательно. У тюремной охраны не было никакого желания дважды в день пробиваться за припасами через стаи летающих угрей инкаямба или напоминающих помесь некрупного льва, гиены и собаки крокотт. До деревни мы добрались вполне спокойно, однако как только Бомон сориентировался и понял, где находится, то вопреки моим знакам направился к одинокой заброшенной хижине на дальнем краю поселения.

— Помнишь, — произнёс Миллер, очнувшийся он тяжкого забытья, — я тебе рассказывал про тайник, который нашли разведчики Летучей мыши? Он принадлежит Бомону.

Надо будет подробнее расспросить розалийца, для чего ему понадобилось прятать в заброшенной хижине разобранную автоматическую винтовку М-13 с оптическим прицелом, несколько паспортов на разные имена и внушительную сумму в хагенсталлерах довоенной чеканки и гномьих кредитных билетах.

Бомон опередил меня и уже собирал винтовку, когда я вошёл. Даже не глянув на розалийца, я первым делом пристроил у стены Миллера. Тот почти сполз на пол, обессиленный переходом не меньше моего. Я дал Миллеру воды, мне пришлось держать фляжку у его рта, пока он судорожно утолял жажду, разливая едва ли не больше, чем сумел проглотить. Я приложился к фляжке после него и передал её Бомону, уже закончившему собирать винтовку и приладившему к ней оптический прицел. Розалиец благодарно кивнул и без зазрения совести допил остатки воды.

— На кого ты тут охотиться надумал с такой пушкой? — спросил я, присев на пол рядом с Бомоном, глядевшим в окно.

— На крупную дичь, — с улыбкой ответил тот.

И как ему только зубы не повыбивали все в лагере?

— На доктора Гриссо, — продолжил он. — Он должен был посетить тюрьму для политзаключённых и лично проинспектировать её на предмет нарушения базовых прав человека. А я должен был прикончить его выстрелом с расстояния в полкилометра.

— Но потом что-то пошло не так, — усмехнулся я.

— Политическая конъюнктура изменилась, — ответил Бомон. — Стоящие за генералом Огано люди наняли вас, — он указал на мою нашивку «Солдат без границ», — и Гриссо тут же кинулся искать себе покровителей. Пока готовили операцию и забрасывали меня сюда, он успел договориться с колониальной администрацией Альянса. А меня ему решили сдать в качестве жеста доброй воли.

— Политика — грязная штука, грязнее войны, — заявил я.

Солдаты из лагерного гарнизона приехали в деревню на рассвете. По бездорожью катил всего один грузовик с полным людей и орков в кузове.

— Маловато их как-то, — буркнул разбуженный рёвом мотора Бомон.

Я сменил его за несколько часов до рассвета, дав выспаться. Он мог быть сколь угодно хорошим профессионалом, однако заключение подорвало его силы, и отдых розалийцу требовался больше, чем мне.

— Подкреплений не будет, — заверил я. — Остальные отправились на выручку форту Кайрати. На него напали «Солдаты без границ» во главе с самим командиром.