«Бедный мальчик»! Сколько в этом иронии!

Все слишком непонятно.

И страшно.

Ее руки тряслись, когда она поправляла очки.

— Такое бывает в кино или могло случиться лет сто назад.

— Или в моей жизни. И в твоей тоже. Теперь.

— Нет. Ты и я? — Шеннон пальцем прочертила на сиденье границу. — Это уже история.

Тони затормозил у светофора и впервые с тех пор, как они ушли из ресторана, повернулся к ней лицом. Его черные как уголь глаза обдали ее жаром.

— Ты собираешься положить конец тому, что было между нами?

Шеннон затрепетала, вспомнив его ласки. Она хотела ответить, но у нее пересохло во рту. Тони провел рукой по ее руке и сжал ладонь. Простой жест, ничего эротического, однако тело женщины немедленно откликнулось. Прямо здесь и сейчас, посреди улицы, в запутанной ситуации, тело предало ее — так же, как предал Тони.

Нет, нет, нет! Надо быть твердой.

— Я порвала с тобой неделю назад, — напомнила она.

— Это была ссора, а не разрыв.

— Дело не в этом. — Шеннон отодвигалась от Тони, пока не уперлась спиной в дверцу машины. — Я больше не могу быть с тобой.

— Это плохо, потому что нам придется провести много времени вместе. Осталось только уложить вещи и забрать твоего сына. Ты не можешь оставаться в своей квартире.

— Я не могу оставаться с тобой.

— От извержения вулкана невозможно укрыться. Поверь, лава накроет тебя и Колби. Извини, я не предусмотрел последствия, но что случилось, то случилось, и нам придется принять это во внимание.

Страх за сына смешивался с гневом на Тони.

— Ты не имел права, — прошипела молодая женщина. — Не имел права играть нашими жизнями.

— Согласен. — Его ответ удивил Шеннон. А он добавил: — Но только я могу встать между вами и тем, что может на вас обрушиться.

Охранник стоял у двери ее квартиры на первом этаже. Господи, охранник! Дородный малый в темном костюме, похожий на агента секретных служб. Шеннон подавила крик отчаяния.

Машина не успела остановиться, а Шеннон уже выскочила на улицу. Она спешила поскорее увидеть своего ребенка, попасть в свою малюсенькую квартирку. Может быть, тогда все встанет на свои места. Едва ли Тони всерьез предложил ей собрать вещи и уехать с ним. Он просто пользуется ситуацией.

Хотя, с другой стороны, зачем она нужна принцу?

На парковочной площадке репортеров не было. Соседи сидели по домам, наслаждаясь отдыхом или, наоборот, ушли на какую-нибудь вечеринку. Шеннон намеренно выбрала густонаселенный квартал, потому что в таких местах никто ни на кого не обращает внимания. Здесь трудно отличить один выкрашенный желтой краской трехэтажный дом с крошечными балкончиками от другого. В центре квартала имелись бассейн и детская площадка — единственная роскошь, которую она могла себе позволить. Во всяком случае, Колби было где играть.

А теперь все придется начинать сначала и переезжать неведомо куда.

— Вот. — Шеннон быстро достала ключи и передала сумку Тони. — Подержи, пока я открою дверь.

Он вытянул руку, и потрепанная сумка повисла на его запястье.

— Да-да, конечно.

— Сейчас не время шутить по поводу того, что тебя просят подержать дамскую сумочку.

— Шеннон, я здесь ради тебя. Тебя и твоей сумочки.

— Не паясничай!

— Я думал, тебе нравится мое чувство юмора.

Раньше она и сама так думала. Как могла она сказать Тони (он никогда не станет для нее Антонио): «Прощай навсегда»? Шеннон торопливо шла между простыми, но аккуратными заборчиками. Они даже отдаленно не походили на роскошную ограду дома, в котором она жила с Ноланом. Зато тут было чисто.

И безопасно.

Шеннон не могла не признать, что чувствует себя защищенной, потому что Тони идет сзади. Тем временем он достал телефон и начал переговоры со своим адвокатом. Насколько она могла судить по его репликам, новость быстро распространялась, хотя невозможно было понять, откуда корреспонденты получили информацию. Тони не выходил из равновесия. Не ругался. Но на сей раз ее беззаботный и веселый любовник не улыбался.

Пока молодая женщина дрожащими руками вставляла ключ в замочную скважину, Тони вполголоса обменялся несколькими словами с охранником. Она вошла в квартиру и буквально столкнулась с няней, которая старалась открыть дверь изнутри. Няня училась в старшей школе, жила в том же квартале и была всего лет на семь моложе Шеннон. Но Шеннон казалось, что прошли века с тех пор, как она была студенткой педагогического колледжа.

Она заставила себя говорить спокойно:

— Кортни, где Колби?

Няня, смотревшая на нее с нескрываемым любопытством (и можно ли осуждать ее за это?), указала на гостиную в конце узенького коридорчика:

— Он спит на диване. Я решила, что лучше ему побыть рядом со мной. Вдруг появится какой-нибудь репортер. — Она накинула ремень сумочки на плечо. — Не думаю, что они высадят окна в его комнате, но кто знает.

— Спасибо, Кортни, ты правильно поступила.

Шеннон заглянула в гостиную. Ее трехлетний сынишка спал, свернувшись, на кожаном диване — одной из немногих вещей, не проданных ради уплаты долгов. Колби продырявил подлокотник дивана ручкой. Шеннон заклеила поврежденное место скотчем, радуясь про себя, что, начиная новую жизнь, придется покупать на один предмет мебели меньше. Каждый заработанный цент она откладывала на черный день.

Ее сладкий милый мальчик спал в своей любимой пижамке, натянув одеяло до самого носика. Светлые волосики еще не высохли после купания. Ей казалось, что она ощущает нежный запах детского крема.

Шеннон облегченно вздохнула, прислонилась к косяку двери и обернулась к Кортни:

— Я должна тебе заплатить.

Она взяла у Тони свою сумку и стала рыться в ней так поспешно, что уронила кошелек. Монеты рассыпались по полу.

Что подумает трехлетний малыш, увидев в новостях свою мать? Или Тони? Колби видел его всего несколько раз, но знал, что это — мамин друг. Шеннон подобрала несколько монет.

Тони положил руку ей на плечо:

— Я тут разберусь. Иди к сыну.

Она выпрямилась. Его слова стали напоминанием о том, что он предложил ей материальную помощь в прошлое воскресенье.

— Я сама оплачиваю свои расходы.

Тони поднял руки вверх и отступил на шаг:

— Хорошо, Шеннон. Я посижу с Колби.

Он взглядом предупредил женщину, что не следует говорить об отъезде.

Впрочем, это Тони планирует отъезд. Она не собирается жить под его диктовку, но чем меньше людей будут знать об их следующем шаге, тем легче спастись от прессы и от тех, кто намерен выслеживать их. Даже лучших друзей можно купить.