– В нашем распоряжении будет четверть часа. Два раза по четверти часа. Завтра и послезавтра. Потому что через три дня вернется адмирал. И для нас лучше не забивать голову вторым вариантом. Предварительные наметки у нас есть, так что сесть за работу над вторым планом никогда не поздно.

На следующий день, едва стемнело, четверо боевиков вышли из отеля. Они спустились вниз по склону, где, укрытая от постороннего взгляда, их поджидала резиновая лодка со снаряжением. Братья Панины сели за весла и взяли направление вдоль скалы. Полтора километра пути показались короткими. Романов едва не тронул командира за плечо: "Куда это мы поворачиваем?" Панины, работая веслами в разных направлениях, преодолевали течение, оказавшееся в горловине заводи довольно сильным; фактически табанили, заходя в залив кормой вперед.

Вихляев включил фонарь и высветил приличный выступ в скале, за который тотчас ухватился рукой. И лодка стала как мертвая. Здесь, в самом дальнем углу залива, движение воды не чувствовалось, но стоило отойти от нее на метр, как лодку начинало крутить.

– Переодеваемся, – распорядился Вихляев, предпочитая эту команду "занудной" армейской "экипируемся". Он первым подал пример, стал натягивать на голое тело гидрокомбинезон. Затем, надев акваланг, опустился на дно залива и присмотрел там камень. Им и привалил сдутую лодку, после того как остальные аквалангисты открыли на ней все клапаны и погрузили на дно.

Вооруженные лишь титановыми ножами, "котики", подгоняемые течением, выплыли из заводи и взяли прежнее направление. В середине трехсотметрового пути Вихляев чуть сбавил темп: шли, опережая график на десять минут.

Выход из воды был предельно организован. По часам. Ровно в одиннадцать вечера. Только сейчас камера инфракрасного обнаружения, замаскированная на вершине утеса, могла засечь их, поскольку слой воды даже в несколько сантиметров непрозрачен для нее.

Первым из воды показалась голова Ветерана, освободившегося от акваланга и ласт. Он огляделся и тронул голову брата, все еще находящегося под водой. Юниор вытолкнул брата на поверхность. Ветеран ухватился за уступ и удержался на чуть покатой площадке. Закрепив на каменном уступе веревку, он бросил другой ее конец в воду. Помог подняться брату, потом Романову. Последним из воды вышел Вихляев.

Одетые в гидрокомбинезоны, матово переливающиеся при свете уходящей луны, боевики преодолели первые десять метров скалы. Дальше начиналось то, что называют вертикалью.

Теперь во главе маленького отряда шел командир. Обутый в боты с жесткой подошвой, он поднимался в почти кромешной тьме, нащупывая руками выступы, трещины, углубления. Его словами, он терял ощущение реальности в перчатках – кожаных, резиновых, любых. И сейчас его руки не были защищены. Он часто окунал пальцы в непромокаемый мешочек с тальком, висевший у него на ремне, и, находя очередную опору, подтягивался лишь на пальцах. Он старался не смотреть вверх – далеко вверх, запрокидывая голову, хотя желание отыскать в темноте край последнего карниза было чуть ли непреодолимым. А пока что на пути не последний, а очередной уступ.

После десяти минут подъема, найдя широкий выступ, увитый плющом, Вихляев дал себе передохнуть. Ему было намного удобнее, чем товарищам, идущим по его пути. Но он выступал в роли ведущего, и ему было несравненно труднее.

Отдыхая, он все же подсчитывал. И в его подсчетах не было мер длины, он оперировал другими измерениями – минутами и секундами. Судя по темпу, с которым они шли, принимая в расчет график, впереди – пять минут подъема. Не больше.

– Хоть тресни – не больше, – тихо выругался командир. Хотя бы по той причине, что к этому времени охранники закончат обход объекта. Один из них снова займет место за пультом и, кто знает, увидит на скрытой в листве жасмина и чахлого лимона сначала одного, потом второго, третьего и четвертого человека, похожих в инфракрасном отображении на людей-лягушек.

– Пошли, – скомандовал сам себе Вихляй и, не скрывая вздоха, полез выше.

Все четверо оказались на террасе, заросшей все теми же жасминными лианами и диким лимоном, ровно в четверть двенадцатого. Юниор, забравшись на каменный уступ, по ширине не превышающий сорока сантиметров, прокомментировал:

– Я думал, Эверест в Гималаях... Вернусь, расскажу об этом моей подруге. Вихляй, ты же знаешь ее, мы однажды сталкивались.

– Кроме этого, я сталкивался с ней еще два раза. Закрепляемся.

Одиннадцать вечера ровно. Секундная стрелка на часах командира начала отнимать у нового часа первые мгновения.

– Вперед, парни, – отдал Андрей первую за последние сутки команду.

Он на себе почувствовал, что подниматься стало легче. Тут же мысленно поправился: привычнее. Несмотря на бессонную ночь, он чувствовал прилив сил, словно заглянул в будущее и увидел удачное окончание операции. Он ускорил темп, уже намеренно опережая график, отвоевывая у пятнадцатиминутного отрезка секунды, а потом и минуты.

Вихляй ухватился рукой за металлическое ограждение, походившее на корабельный леер, и перевалился через него. Замер, приготовив нож, прислушиваясь, вглядываясь в очертания основного здания. Краем глаза наблюдал за товарищами, которые повторяли его нехитрый маневр.

– Надеюсь, мы действительно невидимы и никто из нас не болеет, – бросил Вихляй, прежде чем жестом руки увлечь товарищей за собой.

Четверка боевиков миновала фасадную часть здания. На северной стене точно посередине извивалась пожарная лестница. Под ней находилась дверь запасного выхода. Боевики прижались к стене. Вихляй снова отметил время: до конца обхода оставалось четыре минуты. Охранники – теперь неважно, двое их или трое – точно в доме. Он был отлично иллюминирован, не во всех комнатах, но в холле и гостиной свет горел, как в рождественскую ночь. Второй вариант – неожиданно вернулся хозяин.

Вихляй рискнул включить фонарик и обследовал участок рядом с дверью. Он без труда определил свежие следы на мелкой плитке с широкими, заполненными песком зазорами. Дул легкий ветерок, и через пятнадцать минут от отпечатков ничего не останется. Уже сейчас песчинки перемещались миниатюрными барханами...

– Они точно прошли через запасной выход, – тихо прошептал Вихляй. – Охранники редко пользуются парадным. – Он замолчал, понимая, что начинает не к месту рассуждать.

К этой минуте боевики расположились по двое по обе стороны от двери. Они одновременно услышали приглушенные голоса, потом уже рядом с выходом голоса... двух человек. Диверсанты приняли позы лягушек, готовых к прыжку. Причем Вихляй работал в своей манере. Он стоял лицом к стене, словно у него на руках были присоски. Он в любой миг был готов "оторваться" от стены и спиной вперед провести свой излюбленный прием: захват шеи противника локтевым сгибом. И в этом "обратном" варианте шансов выжить у соперника не было: резкое приседание, и его шея ломалась, как карандаш.