был такой силы, что мальчик слетел на обочину и скатился по снегу в овраг.

– Этот придурок нас послал! – послышалось сверху.

Антон рыдал теперь во весь голос, слезы застилали глаза. Все плыло и кружилось.

– На первый раз прощаю, – продолжил голос. – Валяйся тут. А очки твои себе возьму. За моральный ущерб.

Смех затих вдалеке.

Антон плакал, привалившись к дереву, и никак не мог остановиться, пока не услышал сквозь плач хриплое дыхание прямо у себя над ухом. В нос ударил запах зверя. Мокрой шерсти. Пота.

Кто-то пришел к нему из леса.

Антон вскочил и вслепую попытался вскарабкаться к дороге, но, съехав по горке, повалился на спину. Свет померк, все заслонил расплывчатый черный силуэт. Мальчик чувствовал на себе дыхание – обжигающе горячее, смрадное, словно рядом была дверца раскаленной печки, наполненной гниющим мясом.

Он закрыл глаза. У него не было сил ни кричать, ни сопротивляться. Что-то влажное, скользкое прошлось по его лицу. До Антона дошло, что незнакомец лизнул его.

А придя в себя, мальчик понял, что все еще лежит под деревом. Сверху по дороге проехала машина, но водитель не заметил его – видимо, тоже старался не смотреть на эти деревья.

Антон поднялся, выкарабкался из оврага и побрел домой. Его трясло.

В тот день мама повезла Олю в город, и, к счастью для Антона, они еще не вернулись. Первым делом он отыскал старые очки, которые не носил с третьего класса, затем осмотрел себя. В носу запеклась кровь, на животе уже начал чернеть синяк, но этого родители не заметят. А вот как объяснить пропажу очков?

– Козел! – сказал он, глядя в зеркало. И представил, как бьет Семена в жирное, рыхлое, как творог, лицо, как тот падает. И от этого он ощутил странное спокойствие, будто кто-то большой и сильный пообещал ему скорое возмездие.

Когда приехали мама с Олей, он как ни в чем не бывало делал уроки. Насчет очков сказал, что уронил их с моста, когда играл, возвращаясь из школы, молча стерпел все упреки, а после ужина сразу отправился в постель, уверенный, что никто ничего не заподозрил.

Ночью в окно постучали. В этот раз Антон не испугался – наоборот, решил драться. Можно издеваться над ним в школе, можно караулить на улице, но приходить домой, заглядывать в окна… Это слишком. Антон готов был швырнуть незваного гостя вниз, прямо со второго этажа, но, когда он отдернул штору, за стеклом никого не было, только на припорошенном снегом подоконнике лежали его очки.

Антон открыл окно, взял их и выглянул во двор. Как и в прошлый раз, там стоял ребенок в костюме совы. И помахал крылом.

Протерев очки, Антон надел их вместо старых, затем влез в свитер, прокрался по лестнице на первый этаж и, отыскав в темноте куртку, вышел на улицу. Дыхание сразу перехватило от холода, и колени под пижамными штанами затряслись.

Совы на заднем дворе не было, не было и следов, но калитка, ведущая в поле, стояла распахнутой, а на снежной равнине вдалеке стояли фигуры. Антон побрел к ним и, приблизившись, понял, что все они в масках.

Сова, Лиса, Медведь, какая-то Птица с красными щеками, Волк и черный бородатый Козел с длинными позолоченными рогами.

– Долго же тебя ждать пришлось, Зайчик, – сказала Лиса.

Голос у нее был тягучим, со сладкой ленцой, и совсем не подходил к ее холодному взгляду.

Антон никак не мог сообразить, как же устроены их костюмы, как крепятся к лицам маски, не уверен был даже, дети они или нет. То они казались маленькими, его роста, то вытягивались выше любого взрослого.

– А он ли это? – спросила Птица, щелкнув клювом с такой силой, что могла бы одним махом перекусить Антону руку.

– Он, – ответил Волк. – Я его пробовал.

Звери зашептались.

– Кто вы такие? – спросил Антон.

Он не боялся, хотя его и трясло. Дрожь была от холода и еще от охватившего его странного волнения, предвкушения чего-то невероятного.

– Мы ветер, – ответил Козел. – Летаем туда-сюда, обрываем листья.

Медведь фыркнул, точно услышал шутку.

– Мы друзья, – сказал он.

– Хочешь поиграть с нами? – Лиса протянула мальчику руку с длинными черными когтями. – Смотри!

Сова подпрыгнула высоко, намного выше головы Антона.

– И ты так можешь! Попробуй.

Антон подпрыгнул и, к своему удивлению, оказался почти вровень с верхушками деревьев, а потом упал в снег, но больно не было.

– Говорил же! Это он, – прорычал Волк.

Звери засмеялись, а мальчик поднялся и прыгнул еще раз. Теперь у него получилось приземлиться на ноги, он оттолкнулся и прыгнул еще. Казалось, если приложить усилие, он долетит до самых звезд, ставших вдруг огромными и до странности близкими.

Антон прыгал и прыгал в надежде дотронуться до звезд, когда понял, что слышит музыку. Снова оказавшись на земле, он увидел, что звери кувыркаются в снегу, прыгают, борются и пляшут, и лишь один Козел сидит, скрестив ноги, и играет на флейте.

От музыки тело само задвигалось в танце, и чувство потери контроля было удивительно приятным. Тело хотело танцевать и танцевало, и это была настоящая свобода. Он кружился, и снег, деревья, звезды и звериные морды кружились вместе с ним…

Когда музыка стихла, Антон обнаружил, что лежит в сугробе под ярким лунным светом. С трудом приподнявшись, он увидел, что все звери, кроме Козла, повалились от усталости в снег и от их хриплого дыхания в воздухе клубится серебристый пар.

Антон чувствовал себя опустошенным, словно эти прыжки и танцы отняли у него нечто, выжгли самую его суть, оставив только одно: желание как можно скорее заполнить чем-то эту пустоту.

– Ну как, нравится? – спросила Сова.

– Да, – едва слышно ответил Антон.

– Я все еще могу его съесть. – Лиса подползла к нему и смотрела прямо в глаза.

– Моя очередь угощать, дорогая. Оставь его! – велел Волк.

Он встал и пошатываясь побрел к лесу, а когда вернулся, на плечах у него был мешок. Бросив его посреди поляны, он поманил Антона.

Звери встали и возбужденно зашептались.

– Пусть Зайчик первый попробует, – распорядился Волк.

Кто-то подтолкнул Антона к мешку. Мальчик сунул в него руку и вытащил ломоть мяса с толстым слоем желтого жира.

Раньше его вырвало бы от одного вида такого угощения, но не сейчас.

– Кушай, – пропищала Сова. – Это вкусно.

Антон положил кусок в рот и почувствовал, как по телу разлилось тепло. Мир вдруг переменился. Мальчик понял, что все вокруг по-настоящему живое. Он услышал,