– Я думаю, здесь недоразумение, – сказал лорд Регнолл, удивленно глядя на нас. – Это сэр Юниус Фортескью.

– Я, право, не могу вспомнить, – возразил я, – чтобы он назывался этим именем. Но, во всяком случае, мы старые знакомые.

Лорд Регнолл отошел в сторону, как бы не желая продолжать этот разговор.

Ван-Кап вплотную подошел ко мне.

– Мистер Квотермейн, – тихо сказал он, – обстоятельства сильно изменились с тех пор, как мы встретились с вами в последний раз.

– Ваши, вероятно, да, – возразил я, – но у меня все осталось по-старому, и я буду вам очень обязан, если вы уплатите мне двести пятьдесят фунтов, которые вы мне должны.

На минуту он задумался.

– Вот что я вам предложу, – сказал он немного спустя, – вы всегда были спортсменом. Если я сегодня убью больше вас птицы, вы должны держать язык за зубами относительно моих африканских дел. Если же вы убьете больше меня, вы также должны будете молчать, но я уплачу вам ваши двести пятьдесят фунтов с процентами за двенадцать лет.

Конечно, я мог отказаться от этого предложения и вывести Ван-Капа на чистую воду. Но вышел бы скандал, а это не входило в мои расчеты и все равно не приблизило бы меня к получению двухсот пятидесяти фунтов.

– Я согласен, – сказал я.

– Что это за пари, сэр Юниус? – спросил лорд Регнолл, подходя к нам.

– Это длинная история, – поспешно ответил Ван-Кап. – Мистер Квотермейн полагает, что я остался ему должен пять фунтов, и мы согласились предоставить разрешение этого вопроса результату сегодняшней охоты.

– Хорошо, – сказал лорд Регнолл, очевидно, не совсем веря сказанному. – Раз дело касается денег, я поставлю кого-нибудь считать убитых птиц и сообщать мне об их числе.

– Согласен, – сказал Ван-Кап, или сэр Юниус.

Я молчал: признаться, я стыдился всей этой истории. На пути в рощу, отстоявшую всего на милю от замка, мы с лордом Регноллом случайно остались вдвоем.

– Вы раньше встречали сэра Юниуса? – пытливо спросил он меня.

– Да, – ответил я, – около двенадцати лет тому назад, перед тем как он исчез из Южной Африки, где был известен как удачливый… спекулянт.

– Десять лет тому назад он купил имение по соседству со мной, а через три года сделался баронетом.

– Как же человек, подобный Ван-Капу, мог получить такой титул? – изумился я.

– Покупкой.

– Покупкой? Разве в Англии титулы продаются?

– Вы удивительно наивный человек, мистер Квотермейн. Ваш друг…

– Извините меня, ваша светлость, – перебил я его, – я очень незначительный человек и потому не могу назвать сэра Юниуса, бывшего Ван-Капа, своим другом.

– Мне самому несимпатичен этот человек, – улыбаясь, сказал мой собеседник, – но он великолепный стрелок, хотя я уверен, что вы вернете свои пять фунтов.

– На это мало шансов, так как мне никогда не приходилось стрелять фазанов, – возразил я.

– Теперь, мистер Квотермейн, мой черед дать вам маленький совет. Заметьте, что фазаны летают гораздо медленнее, чем это нам кажется… Но мы уже пришли на место. Чарльз покажет вам, где надо встать. Желаю вам успеха.

Через десять минут охотники стояли по местам на виду друг у друга. Я был так поглощен новым для меня зрелищем предварительных приготовлений к охоте, что пропустил зайца и фазанью курочку, доставшихся Ван-Капу, стоявшему через два ружья справа от меня.

Тем временем раздался возглас егеря, предупреждающего о летящей птице.

– Стреляйте, – сказал Скруп, – это кулик.

В эту минуту я увидел очень близко от себя коричневую птицу. Я прицелился и выстрелил. От птицы осталось только облако перьев.

При громком хохоте окружающих Чарльз подобрал только голову и клюв моей добычи.

– Вам следует давать птице отлететь подальше от вас с вашей дробью номер три, – заметил Скруп.

Этот случай так повлиял на меня, что я сделал подряд три промаха, в то время как Ван-Капу удалось застрелить еще пару фазанов.

Скруп качал головой, а Чарльз даже тяжело вздохнул. Теперь, видя, что я не состязаюсь с его господином, он был всецело на моей стороне. История моего пари каким-то образом получила широкую огласку, а мой противник, очевидно, не пользовался симпатией среди егерей.

– Внимание, – сказал Скруп, указывая на приближающегося фазана.

Птица летела слишком высоко. Раздалось три выстрела, в том числе и Ван-Капа, но ни один не задел фазана. Я выстрелил, припомнив совет лорда Регнолла. Птица изменила свой полет и вдруг камнем упала на землю ярдах в пятидесяти от меня.

– Это будет получше! – воскликнул Скруп.

Удачный выстрел вернул мне уверенность, и я снова подстрелил пару фазанов.

Но Ван-Кап, который был великолепным стрелком, не отставал от меня.

Лорд Регнолл, стоявший по соседству со мной, предложил мне встать с ним несколько позади остальных охотников.

– Я вижу, что вы лучше стреляете по высоко летящим птицам, – сказал он.

Мы поместились между двумя рощицами ярдах в трехстах от прежнего места.

Здесь дело пошло значительно лучше.

Однако, когда мы спустя час с небольшим собрались завтракать в лесной сторожке, оказалось, что я убил тридцатью фазанами меньше своего противника.

Пока мы завтракали, погода резко изменилась. Небо заволокло тучами, подул сильный, резкий ветер.

Охота должна была продолжаться на новом месте, в рощице около озера. Лорд Регнолл решил отказаться от дальнейшего участия в ней и встал во время стрельбы за мной и Ван-Капом, считая, что и шести стрелков будет много при изменившихся благодаря погоде условиях

– Выпейте немного черри-бренди[3], – посоветовал он мне, – это укрепит ваши нервы.

Я последовал его совету, и мы вышли. Роща, где мы собирались стрелять и куда перелетели разогнанные нами утром фазаны, находилась приблизительно в миле от сторожки. Она имела вид подковы, окаймлявшей один конец небольшого озера ярдов в пятьдесят шириной. Четыре стрелка были расставлены вдоль ближайшей стороны озера, а нам с Ван-Капом были назначены места на противоположной возвышенной стороне, где мы были на виду у всех. К своему ужасу, неподалеку я увидел целую толпу зрителей, в числе которых я узнал оружейника, набивавшего мне патроны.

По пути к лодке, которая должна была перевезти нас через озеро, произошел случай, который привел меня в хорошее настроение и вызвал шумные аплодисменты остальных.

– Куропатки! – вдруг провозгласил «красный жилет», шедший на некотором расстоянии впереди нас.