Вдруг кто-то легко тронул его за руку. Власко аж подпрыгнул, затем резко обернулся.

За его плечом стояла Суви – любимая, теплая, с пушистой косой, которая так ему нравилась. Коса была почти как у царевны, только не золотая – знак дочери бога, – а медовая. Эта коса послужила причиной всего: и ее горькой участи, и, скорее всего, их скорой гибели.

– Милый, я боюсь, здесь так темно…

Власко хотел обнять ее, но руки его не послушались.

* * *

Когда толмач проснулся, а вернее, очнулся у костра, он долго не мог понять, на каком он свете. Он насквозь промок от пота, хотя костер действительно почти погас и ночь была морозной. Наконец он немного успокоился, сел и принялся подбрасывать ветки в огонь. На востоке уже начинало едва заметно светлеть. Пора было вставать и идти к поляне – заканчивать охоту. Но Власко медлил, охваченный страхом и отчаянием.

Приказ Богини прозвучал яснее некуда. Он молил ее позволить ему искупить вину. И она указала способ. Ее выбор вовсе не удивил Власко, наоборот, сейчас он казался самым очевидным. И вполне в духе беспощадной Медейны. Если он отдаст Суви – будет прощен.

«Это всего лишь сон, наваждение», – попытался убедить себя толмач.

Власко хотел воскресить в памяти образ Суви, ее облик и голос, и вдруг ощутил, что не так уж и любит ее. Власко гнал прочь недостойные мысли, но они вползали в его сердце, словно черви в трухлявый пень. Нет, конечно, он не станет приносить в жертву свою любимую! Да, ради нее он отрекся от родни, предал князя, ради нее он, по сути, потерял все… Власко почти въявь представилось, как стая гонится за ним по пятам под луной, окружает, настигает… «А стоила ли того девка?» – шепнул голос глубоко внутри. Власко аж передернуло от отвращения. В любом случае Суви ни в чем не виновата. Но если бы знать заранее, как далеко все зайдет…

«Тогда оставь девчонку в покое – у изорян она в большей безопасности, чем с тобой! – нашептывал внутренний голос. – А сам беги как можно дальше, в чужие земли, спасайся, ищи новых покровителей, кланяйся иным богам – более сильным, чем Медейна…»

Власко скрипнул зубами, встал, поднял сулицу и направился в сторону поляны.

* * *

Предрассветная тьма окутывала поляну. Костер едва тлел. Марас сидел перед ним, изредка подкидывая сухие ветки, и тогда над углями снова начинали ненадолго плясать язычки пламени. Все прочие изоряне спали. Даже те, чья очередь была сторожить, клевали носом, не в силах преодолеть тяжкую дрему. Окрики, а затем и тычки главаря не оказывали на сонных парней никакого воздействия. Это казалось Марасу странным и тревожным. Да, поляна сейчас опутана чарами – но что, если он здесь не единственный, кто способен их наводить?

– Почему не спишь? – неожиданно спросил он у Суви.

Бывшая служанка вздрогнула и вскинула голову, искоса взглянув на бледного изорянина. Его глубоко сидящие глаза были двумя провалами на лице, а третьим черным провалом глядел оберег на груди.

Марас оглядел поляну, бросил гневный взгляд на совсем заснувших сторожей, пнул ближайшего, но тот только что-то невнятно промычал. Суви съежилась. После того как Марас не заснул с остальными, она стала бояться его еще больше. Почему он не спит, как ему это удалось?

Тем временем Марас закрыл глаза, снова взял в руки свой амулет, начал втягивать студеный ночной воздух.

– Мать Зверей, – произнес он вдруг, поднимая голову и оглядывая лес. – Матерь Зверей здесь!

Суви бросила на Мараса изумленный взгляд.

– Я чувствую присутствие великой богини, – продолжал Марас, говоря то ли с девушкой, то ли сам с собой. – Этот, который стрелял, – оборотень, правда?

Суви промолчала.

– Ты должна знать! – с ноткой угрозы произнес изорянин.

– Я лишь служанка царевны…

– Служанка… – Марас поймал ее взгляд. – Станимир послал за нами в погоню своих оборотней? Неужели всего одного? Где другие? Ждут в засаде? Князь лютвягов коварен, но сына Шкая ему не обмануть!

– Я плохо понимаю твою речь! – жалобно отозвалась Суви. – Мне велели занять место царевны. Я повиновалась…

– Почему они спят? – резко спросил Марас. – Кто-то зачаровал их? Ты…

У Суви вся кровь отхлынула от лица. Она приподнялась, словно собираясь кинуться в лес.

– Ты хорошо поешь. Пой.

– Петь? – пролепетала Суви. – Что… петь?

– Пой для Матери Зверей!

– Но… Наш бог – Исварха, Господь Солнце…

– Солнце, – кивнул Марас. – Солнце – хозяин неба. А хозяйка?

«Никакой хозяйки неба нет, это ересь!» – вспомнила Суви одно из заученных начал веры, но прикусила язык. Немного помедлила, вспоминая хоть что-то подходящее, и запела:

Незатейливая песенка полилась над поляной. Суви пела, надеясь, что Марас не настолько хорошо знает язык Аратты, чтобы понять смысл.

Но кажется, главе посольства песня понравилась. Он слушал внимательно, а когда Суви умолкла, склонил голову, будто присоединяясь к молитве.

– Тебя слушал лес, – глухо проговорил он. – Не только я. Кто-то еще. Может быть, Матерь Зверей…

«Надеюсь, что не только ты! – подумала Суви. – Где же Власко?!»

После того как изоряне отбили нападение, ее возлюбленный куда-то исчез. Не сдался же он? Здесь их пятеро – он один… Какая чепуха! Он не бросит ее, он придет…

Словно в ответ на ее мысли, от черных деревьев отделилась тень и через пару шагов превратилась в лютвяжского воина. Это был Власко. Казалось, он плывет в воздухе, словно клок тумана. В руке наготове – поднятая сулица. Он остановился на опушке, озираясь и совершенно не пытаясь укрыться. Марас заметил его первым. Он было схватился за рукоять ножа, но через миг Суви с ужасом увидела, как по лицу изорянина расплывается широкая довольная улыбка.

– Он не видит нас, – подмигнул он Суви. – И не слышит. Мать укрыла нас своим крылом…

Увидев ее изменившееся лицо, сурово шикнул:

– Молчать, не мешать! Я все сделаю сам…

Марас встал и вытащил нож, не сводя взгляда с врага. Власко все еще стоял, оглядываясь по сторонам. Морок, наведенный на поляну, сбивал его с толку; он знал, что находится там, где надо, но видел только пустую прогалину и пытался понять, где заблудился. Изорянский чародей шагнул ему навстречу, занося нож для смертельного удара… И заорал от резкой боли – Суви изо всех сил толкнула котелок с ухой, горячая гуща хлынула Марасу на ноги. Власко вскинул сулицу.