имела огромный дом на Тверской, там, где ныне расположен Елисеевский магазин. Ее салон был местом встречи художников и литературных знаменитостей: Боратынского, Мицкевича, Веневитинова, Девитте… Желанным гостем там стал и Пушкин.

Княгиня Зинаида Александровна Волконская была на десять лет старше поэта. Природа одарила ее щедро: красотой, умом, талантами. Хозяйка дома изучала историю, этнографию и археологию России, что довольно скептически воспринималось светским обществом. Но Волконской не было дела до мнений света: в 1825 году она стала членом московского Общества истории и древностей российских, пожертвовала свою библиотеку Московскому обществу испытателей природы…

После восстания декабристов положение Волконской еще более осложнилось, так как она устроила проводы в Сибирь их жен. Над ней был установлен тайный надзор полиции. Несмотря на это в ее салоне продолжали собираться многие известные писатели и поэты.

Еще до первой встречи с Пушкиным Волконская его боготворила. Княгиня прекрасно пела (у нее было контральто). Встретившись с Пушкиным впервые, она спела его элегию «Погасло дневное светило…», на музыку популярного тогда композитора Осипа Осиповича Геништы. Поэт был очень растроган. Он стал частым гостем в салоне Зинаиды Александровны, называл ее «царицей муз и красоты».

В мае 1827 года Пушкин передал Зинаиде Волконской свою поэму «Цыганы» вместе со стихотворением «Княгине Волконской», в котором восхищался не только ее красотой, но и умом:

«…Ты любишь игры Аполлона.

Царица муз и красоты,

Рукою нежной держишь ты

Волшебный скипетр вдохновений,

И над задумчивым челом,

Двойным увенчанным венком,

И вьется и пылает гений…»

Салон Зинаиды Волконской стал отдушиной для поэта. Пушкин наслаждался обществом прекрасной хозяйки дома и ее гостей. К сожалению, знакомство их продолжалось недолго: деятельность Волконской по поддержке декабристов была неугодна правительству. Во избежание проблем с властями в 1829 году она навсегда уехала из России в Италию, где приняла католичество и погрузилась в мистические практики.

Пушкин и Мицкевич

В салоне Волконской осенью 1826 года Пушкин познакомился с величайшим польским поэтом Адамом Мицкевичем. Мицкевич присутствовал на чтении Пушкиным тогда еще не напечатанного «Бориса Годунова», а Пушкин слушал вдохновенные импровизации поляка. Знакомство быстро перешло в тесную дружбу. Русский поэт, привыкший ко всеобщему вниманию, в присутствии Мицкевича вел себя чрезвычайно скромно. Он предпочитал помалкивать, предпочитая слушать речи Мицкевича, а если высказывал какое-то мнение, то всегда обращался к поляку, как бы желая его одобрения.

Мицкевич несколько раз выступал с импровизациями. Хотя были они в прозе, и на французском языке, но возбудили удивление и восторг слушателей. На одной из таких импровизаций в Москве Пушкин, в честь которого давался тот вечер, сорвался с места и, ероша волосы, почти бегая по зале, воскликнул:

– Какой гений! Какой священный огонь! Что я рядом с ним? – и, бросившись на шею Мицкевича, сжал его и стал целовать, как брата.[86]

В обществе ходил анекдот, что однажды Пушкин, встретившись случайно на улице с Мицкевичем, посторонился и воскликнул:

– С дороги двойка, туз идет!

На что Мицкевич тут же парировал:

– Козырная двойка и туза бьет![87]

Их общение, временно прерванное отъездом Пушкина в Петербург весной 1827 года, впоследствии возобновилось и укрепилось. Ранней весной 1829 года в Москве они встретились в последний раз. Вскоре после этого Пушкин отправился в путешествие на Кавказ, а Мицкевич уехал из России навсегда. Остаток жизни он провел в Западной Европе.

Замужество сестры поэта

В это время в семье поэта произошла история, словно сошедшая со страниц одного из его романов. Сестра Александра Сергеевича, Ольга, достигшая уже тридцатилетия, оставалась незамужней. За ней ухаживал Николай Иванович Павлищев – человек достойный, но не богатый. Почему-то он не нравился родителям девушки. Сделанное им Ольге Сергеевне предложение встретило с их стороны решительный отказ, несмотря на горячую поддержку Александра Сергеевича, Василия Львовича и Жуковского. Сергей Львович, по своему обыкновению, устроил истерику: замахал руками, затопал ногами и даже расплакался, а Надежда Осиповна распорядилась еще более решительно: она приказала не пускать потенциального зятя на порог. Этого мало: когда, две недели спустя, Надежда Осиповна увидела Павлищева на балу, то запретила дочери с ним танцевать.

Но в то время в моде был танец котильон, во время которого партнеры меняются, и два тура Ольга сделала с Павлищевым. Об этом доложили Надежде Осиповне, забавлявшейся картами в соседней комнате. Та в негодовании вбежала в зал и в присутствии многочисленного общества закатила некрасивую сцену, да к тому же толкнула дочь. Ольга упала в обморок. Это стало последней каплей, чаша переполнилась: Ольга Сергеевна не стерпела такой оскорбительной выходки и написала на другой же день своему жениху, что она согласна венчаться, никого не спрашивая. Это случилось во вторник, 24 января 1828 года, а на следующий день, в среду, в час пополуночи, Ольга Сергеевна тихонько вышла из дома; у ворот ее ждал жених; они сели в сани, помчались в церковь и обвенчались в присутствии четырех свидетелей. После венца Павлищев отвез супругу обратно к родителям, а сам отправился на свою холостую квартиру. Рано утром Ольга Сергеевна послала за Александром Сергеевичем, жившим отдельно. Он приехал без промедления и в течение трех часов уламывал родителей признать этот уже свершившийся брак. Новобрачные упали к ногам отца и матери и все-таки получили прощение. Однако Надежда Осиповна до самой кончины своей относилась недружелюбно к зятю. По этому случаю Александр Сергеевич сказал сестре:

– Ты мне испортила моего Онегина: он должен был увезти Татьяну, а теперь… этого не сделает.[88]

Москва – Петербург

Пушкин много разъезжал, словно не мог насытиться неожиданной вольностью, или, напротив, метался по клетке, ставшей просторнее. В ноябре 1826 года он отправился в Михайловское, в декабре вернулся в Москву, оттуда в мае 1827 года уехал в Петербург, в июне – снова в Михайловское, откуда в октябре опять в Петербург. То он отправлялся в Малинники – тверское имение Вульфов, спустя пару месяцев возвращался в Москву, потом снова в Малинники, откуда, после краткого пребывания, перебирался в Петербург и снова принимался метаться между двумя столицами. В 1828 году последовал ряд неудачных попыток уехать в длительное путешествие – на турецкий фронт, за границу – в этом ему было решительно отказано самим императором.

В 1828 году Пушкин был уже далеко не юноша, тем более что после бурных лет первой молодости, тяжелых болезней и лекарств на основе ртути он казался по наружности истощенным и увядшим;