— А это не ваше дело! — заявила вдруг Кэт, буравя меня взглядом.

— Мне от тетки досталось наследство. Там и накопления кое-какие были, — решил я понизить начавший вдруг повышаться градус нашей беседы.

— Я же говорил! — торжествующе воскликнул Константин и, громко сёрбнув, снова отпил чая.

И тут я понял, что имела в виду Кэт, пиная меня под столом. Чтобы я не пил чай. Умница, и вправду, мало ли что они туда подмешали. Но ее переживания напрасны. Они ведь сами пьют этот чай. Я, поймав взгляд Кэт, кивнул в сторону Кости, мол, этот-то пьет. Она пожала плечами и, осторожно взяв свою чашку, принюхалась к исходящему из нее аромату, а после сделала маленький глоточек. Потом еще один. И еще. И вот уже атмосфера в квартире стала более располагающей и добродушной.

— А что это у вас за имена такие интересные? — спросила дружелюбно Кэт. — Мариша, Святовит. Гореслав. В России таких и не встретишь. Вы из Чехии или из Сербии что ли?

— Да что ты, деточка, — рассмеялась старушка, — местные мы. Русские! Как назвали в старину, так и ходим!

Я, допивая свой чай, вдруг подумал, в какую ещё старину? Ведь не до Революции же они родились? Сколько им лет? Трудно сказать. Шестьдесят? Семьдесят? Это ведь не старина. После Великой Отечественной. Да, имена и правда странные. И тут мой взгляд упал на оставшуюся на столе алюминиевую кружку. Тетя Мариша к ней так и не притронулась. Пар из чашки уже не шел…

— Так что вы от нас-то хотите? — продолжила расспрос Кэт.

— От тебя деточка — ничего, а вот от твоего жениха кое-что хотим…

И Гореслав чай не пил. Ему ведь с самого начала не налили. Почему, спрашивается? И зачем он вообще сел у двери? Что за меры предосторожности такие? Если и вправду болеет, зачем он вообще тут сидит. Сидел бы у себя дома. Глупость какая-то. Может, охраняет нас? От кого? И почему все эти вопросы пришли мне в голову только сейчас?

— Квартира его по праву! — заявила Кэт и как-то болезненно и громко вздохнула.

— Ну что ты, деточка, нам его дом не нужен! — всплеснула руками Мариша. — Нам нужны только его услуги!

Я вытер пот со лба и поймал себя на мысли, что давно уже дышу жадно и часто, как будто не могу надышаться. А еще постоянно сглатываю слюну. Я взглянул на Кэт. Ее лоб был покрыт испариной, лицо побледнело. Она тоже посмотрела на меня. Глаза испуганные, а зрачки огромные, чуть ли не как сама радужка. И тут я до меня дошло! Все-таки отравили! В этот момент Катерина медленно, как-то неправдоподобно, киношно, что ли, и в то же время ужасающе реалистично стала заваливаться на бок, в итоге упав со стула.

— Отравили, сволочи! — воскликнул я, вскакивая на ноги.

Что делать? Мочить их всех и вызывать «Скорую», пока не поздно! Я сделал шаг в сторону Константина, одновременно пытаясь нащупать в кармане кастет, но моя левая нога неожиданно подкосилась, и я грохнулся на пол, больно ударившись локтем о стул. Стул от удара разлетелся на части. Оказавшись на полу, я попытался встать, но левая нога как будто онемела.

Всё проиграно! Я на руках дополз до Кэт, которая лежала с открытыми глазами и судорожными глотками хватала ртом воздух. Из уголка ее рта текла слюна, превращая происходящее в какую-то отвратительную фантасмагорию. Я бессильно и затравлено посмотрел на Маришу и Константина. Те совершенно безучастно наблюдали за происходящим.

Неожиданно моя правая рука, на которую я опирался, подвернулась, и я снова грохнулся. На этот раз прямо на Катерину. Только после этого ко мне подошел Константин, взял за шиворот и, с невероятной силой стащив с Кэт, поволок к стене. Я попытался схватить его левой, еще не онемевшей рукой, но когда мне это наконец-то удалось, удержать не смог. Руки, как и ноги, онемели и бессильно болтались вдоль тела. Дотащив до стены, Константин грубо усадил меня, ударив затылком о стену.

Я был парализован и ничего не мог сделать. Только сознание продолжало работать. Дышать становилось все труднее, и я попытался взять его под контроль, делая более глубокие и продолжительные вздохи. Не уверен, что это как-то мне помогло, но, по крайней мере, дало моему сознанию еще один крючок, за который можно было зацепиться в этой реальности.

Еще я внимательно следил за происходящим. Ко мне вернулось суровое армейское хладнокровие, которое выработалось под конец кавказкой командировки, а после демобилизации за ненадобностью куда-то ушло. В свое время оно даже в самой стремной ситуации, во время какого-нибудь конвоя или зачистки, помогало сосредоточиться и исключить панику. Предельное спокойствие, ясный разум, трезвое восприятие.

Гореслав все также сидел у входа на стуле и равнодушно разглядывал свои тапки. Мариша подошла к Кэт, ухватила ее за щеки и что-то ей влила в рот. Спустя несколько секунд судорожное дыхание Катерины сменилось спокойным, глаза закрылись, и она провалилась в забытие. В этот самый момент Константин поднял ее, с невероятной легкостью перекинул через плечо и понес в соседнюю комнату.

Мариша повернулась ко мне и без злобы сказала:

— Ну вот, теперь мы и поговорим!

— Куда он поволок Кэт? — каким-то тихим и чужим голосом прохрипел я.

— Екатерине нужно отдохнуть, — невозмутимо ответила Мариша, — не переживай, Кость ничего с ней не сделает.

Как бы в подтверждение этого, из комнаты вышел Константин и, аккуратно закрыв за собой дверь, возвратился к столу.

— Кто Вы такие? — в бессильной ярости спросил я.

— Я же тебе всех представила. У нас есть, конечно, и другие имена, но зачем они тебе? Только мешать будут. Гораздо важнее для тебя, наверное, узнать, что нам надо?

— И что же? — прошептал я, чувствуя, что дышать становится труднее. — Квартиру хотите отжать?

— Опять двадцать пять! — воскликнула Мариша, хлопнув себя по бедрам и посмотрев на Константина. — Сколько раз нужно повторить? Нам не нужна твоя квартира! Нам нужно, чтобы ты сделал одно нехитрое дело.

— Какое?

— Нужно, чтобы ты впустил нас к себе в подвал, открыл заслонку в печи и не входил туда неделю! А мы тебе за это заплатим, как положено. Даже больше!

С этими словами Мариша вытащила откуда-то из-за пазухи кожаный мешочек на веревках, наподобие тех, которые я сто раз видел в пиратских фильмах, и немного показушно бросила его на стол. Мешок шлепнулся с металлическим звоном, от удара раскрылся, и из него действительно высыпалось несколько золотых советских червонцев.

— Всего-то? — удивился я, — Так пошли прямо сейчас! Впущу,