Прежде чем войти, я постучала; в ответ из-за дверей не раздалось ни звука. Я повернула ручку, чувствуя, как изнутри поднимается противный липкий страх. Я уже знала, что найду в доме.

Жалюзи были закрыты чьей-то предусмотрительной рукой, поэтому в комнате было темно. Но даже при таком скудном освещении я сразу увидела Сю Ин. Она лежала на кровати, голова неестественно повернута в сторону. Живые люди так голову не поворачивают.

Я сделала несколько шагов к кровати, но по дороге споткнулась обо что-то мягкое. Это оказалось тело дедушки Чжэна. В окоченевшей руке был сжат столовый нож — он пытался защитить свою внучку, маленький храбрый старик.

Похоже, что здесь мне делать было нечего. Вызвать полицию? Ну да, учитывая, сколько «убийств» уже на мне висит, это выглядело бы самым неразумным шагом. А какой шаг в данной ситуации можно считать разумным? И можно ли вообще говорить о разуме, когда у тебя перед глазами трупы твоих друзей?

Дальнейшие мои действия уголовным кодексом классифицируются как мародерство: я открыла ящик комода и вытащила оттуда кошелек. Навскидку там было около двух тысяч гонконгов — не так уж и много, но лучше, чем ничего. Теперь аптечка. Конечно, уже поздновато, с момента укуса прошло более двенадцати часов, но все же стоило продезинфицировать раны йодом. Так, сделано, пора уходить.

Перед тем как уйти, я подошла к кровати и закрыла глаза Сю Ин. Это было единственное, что я могла в данную минуту для нее сделать. Прощай, моя милая подружка, жаль, что мы так и не смогли поговорить по душам. Сглотнув слезу, я решительно двинулась по направлению к двери, как вдруг…

В дверь кто-то постучал, причем этот кто-то не был представителем местных правоохранительных органов, слишком уж робким был стук. В любом случае, кто бы это ни был, встреча с ним не входила в мои планы на ближайшее будущее. Я метнулась к стене и встала так, чтобы вошедший меня сразу не увидел. Впрочем, эти предосторожности были излишними: зрелище, открывавшееся с порога, напрочь отбивало желание рассматривать комнату в деталях. Я затаила дыхание, отчаянно надеясь, что незваный гость потеряет сознание при виде трупа.

Однако вошедший не упал в обморок. Потому что двенадцатилетние мальчики вообще обычно не падают в обморок.

Мальчик шагнул к кровати и жалобно всхлипнул:

— Сю?!

В носу у меня защипало, глаза налились слезами… Захотелось подойти к нему, обнять, ободрить. Неожиданно мальчишка резко развернулся и увидел меня. Глаза его стали круглыми от ужаса. Ну конечно, он решил, что это я тут «повеселилась». Еще мгновение, и он выскочит за дверь и помчится по пляжу с громкими криками. Нужно было срочно брать инициативу в свои руки.

— Меня зовут Анна, — решительно заявила я по-английски. — Я подруга Сю Ин. Не бойся, я ничего плохого тебе не сделаю. Те, кто совершил это, хотели убить и меня. Они натравили на меня собаку, — я показала ему свою укушенную руку.

Паренька немного отпустило, но он все еще был как натянутая струна. Я попыталась вовлечь его в диалог:

— Как тебя зовут?

Мальчик не ответил, пришлось продолжать:

— Я познакомилась с ней в большом доме, на горе, она помогла мне бежать оттуда. — При этих словах что-то изменилось в его лице, видимо, мне удалось найти нужную тему для разговора. И самое главное — глаза его из круглых вновь стали узкими, как и полагается представителю монголоидной расы.

Я говорила, говорила, говорила, не давая мальчику опомниться. Я рассказала ему все с самого начала: как Сю передала мне мешочек с бриллиантами, как я обнаружила труп горничной, как убийца пришел за мной, как я купила амулет у дедушки, как бежала потом по ночному городу, как приехала к Стивену, но те, кто охотился за Сю, и здесь опередили меня. Когда я дошла до того, куда я спрятала бриллиант, мальчик улыбнулся.

Я замолчала и выжидающе посмотрела на него.

— Меня зовут Сань Ва…

Я ждала продолжения, но он, видимо, решил, что для первого раза такого количества информации вполне достаточно, и снова замолчал. Пришлось продолжать: я рассказала ему о доме на горе, о старике У и его страшных помощниках, о том, как мы бежали через воздуховод, как продирались сквозь заросли, как я ушибла ногу, а Сю помогала мне идти, как мы переночевали в отеле, как потом приехали к дедушке Чжэну, как я вчера отправилась за краской для волос… Когда я дошла до этого места, у меня внутри все оборвалось. Краска, куда я дела краску? Она точно была у меня в руках, когда я шла к дому, а вот дальше? Дальше я не помню. По моему в момент изменившемуся лицу мальчик понял: что-то произошло, причем что-то очень неприятное. Видимо, он все же мне поверил, потому что спросил:

— Тебе плохо? — Его голос звучал взволнованно.

— Коробка с краской, я где-то потеряла коробку с краской…

Было очевидно, что он не понимал, почему я так волнуюсь из-за какой-то коробки с краской. Но времени на объяснения уже не было, с минуты на минуту в дверь могли постучать первые отдыхающие.

— Нам надо уходить, Сань Ва. Если появится полиция, то меня арестуют. Даже если я расскажу им всю правду, мне все равно не поверят.

Сань Ва кивнул в знак согласия, но прагматично заметил:

— Надо стереть отпечатки пальцев. Постарайся вспомнить, что ты трогала.

Это была проблема, потому что мои отпечатки присутствовали на различных предметах в количестве, достаточном, чтобы довести меня до электрического стула, или как тут у них, в Гонконге, казнят особо злостных преступников.

— Видишь ли, я жила здесь несколько дней, поэтому мои отпечатки везде. Имеет ли смысл их стирать?

— Имеет, — коротко ответил он и принялся за дело. Подолом футболки он вытер краны, ручку двери, ведущей в туалет, потом повернул ее и на несколько мгновений скрылся в ванной комнате. Судя по всему, к делу он подошел серьезно: зашумела вода в унитазе; видимо, Сань Ва слишком энергично устранял следы моего пребывания с кнопки на бачке.

— Ну все, — успокоил он меня, появившись в дверях. — Если там и были твои отпечатки, то теперь их нет.

Я не стала ему говорить, что полиция сразу поймет, что отпечатки кто-то стер, а потом, обнаружив где-нибудь МОИ отпечатки, тут же идентифицирует этого «кого-то».

Мы вышли на крыльцо. Можно сказать, что нам здорово повезло: рядом со сторожкой никого не было, хотя в дальнем конце пляжа уже маячило несколько фигур. День обещал быть жарким, от земли поднималось марево, поэтому лица людей разглядеть было невозможно, что к лучшему — если мы их едва различали, значит, и они нас тоже видели плохо. На мачте по-прежнему болтался акулий плавник, вывешенный вчера утром дедушкой Чжэном. В воду никто не лез, но я точно знала, что объявления об опасности появления у берега акул передают по радио каждый час. Очень скоро кто-нибудь заинтересуется, почему не сменили знак, пойдет выяснять это и обнаружит… Ладно, лучше не думать об этом. Нам во что бы то ни стало нужно уехать с острова, сесть на паром, идущий на Лантау, добраться до монастыря, вернуть камень и попросить, чтобы настоятель принял меры по поимке убийц Сю Ин. На полицию я не надеялась — скорее всего у господина У там все было схвачено. Я положила руку на плечо Сань Ва: