Генри постоял, пытаясь осмыслить, насколько только что усложнилась его задача.

– Никто, кроме короля, не знает, кто новый хранитель, – повторил он. – Стой, а кто забирает у посланников старинные предметы, которые они купили для казны?

– Уилфред. Он же управляющий, у него часто бывают дела в городе. Заодно и к посланникам заходит. Уилфред относит предметы королю, тот их изучает, а ночью хранитель забирает их из его покоев в казну.

– Стой. – Генри потряс головой. Он запутался. – Я думал, ночью тут никто из комнаты носа не высовывает.

Именно поэтому никто и не знает, кто хранитель, – нетерпеливо пояснил принц. Лицо у него было, как белая маска с темными провалами глаз. – Я сам уже голову сломал, где король взял такого бесстрашного типа, который не боится выходить ночью.

– А ты пробовал попросить дворец вывести тебя к хранителю казны?

– Я что, похож на идиота? Конечно да! Не работает.

Генри выглянул в окно. Теперь, когда глаза привыкли, он понял, что тьма не такая уж непроглядная – просто серые сумерки, будто что-то высосало из воздуха весь свет.

– Нам нужен план, – задумчиво протянул он.

– Да что ты говоришь.

– А если я просто спрошу у твоего отца, кто хранитель? Объясню, как важно посмотреть на третий рисунок?

– Поверить не могу. Только что случилось что-то вроде конца света во всех смыслах слова. А мы торчим тут и ведем светские беседы.

– На вопрос ответь.

– Король упрямый, ничего он тебе не скажет.

– А тебе?

– Мне – тем более.

– Ты называешь его «король».

– И что?

– Он твой отец.

– Ты вечно свой нос в чужие дела суешь или это мне так повезло? – процедил принц.

Генри не хотелось в этом признаваться, но между тем, чтобы оказаться в этой серой тьме одному, и тем, чтобы ругаться в ней с принцем, он предпочитал второе. Он сосредоточился – и минуту спустя уже точно знал, что делать. Отец учил его думать быстро. Генри мог бы просто развернуться и идти исполнять свой план, но вместо этого объявил:

– Я знаю, как нам попасть в казну прямо сегодня.

– Нам?

– Если хочешь бродить в темноте один, без огня и оружия, сделай мне одолжение, проваливай, – отрезал Генри и шагнул назад, освобождая принцу путь.

Какое-то время тот угрюмо смотрел на него, а потом наклонил голову и сказал:

– Я весь внимание.

Когда Генри договорил, принц насупился. Он пытался изобразить, что вовсе не впечатлен, и Генри стало смешно.

– Полная дикость, – наконец уронил принц и аккуратно расправил воротник, который после встречи с кулаком Генри топорщился, как шейные перья у совы. – Такое мог придумать только звереныш из леса.

– У меня вообще-то имя есть, – огрызнулся Генри и вдруг понял, что в его знаниях об этом самодовольном индюке чего-то не хватает. – А у тебя, кстати?

– Для тебя – ваше высочество.

– Представь, что мы идем по коридору вот в этой темноте, и я вижу, что на тебя сейчас прыгнет какая-то невиданная мерзкая тварь, – мстительно начал Генри. – Пока я крикну «ваше высочество», тебя уже съедят.

Кажется, шутить у него пока не очень получалось: принц побледнел.

– Эдвард, – выдохнул он, а потом важно прибавил: – Это имя значит «благословенный защитник».

– Поздравляю. А что, имена что-то значат? И мое тоже?

Принц нахмурился, будто эти сведения он предпочел бы оставить при себе.

– Да. «Правитель», – нехотя сообщил он, оттолкнулся от стены и первым пошел в темноту.

Агата в своем письме сказала: «Это просто темнота. Иди и не бойся». Генри повторял про себя эти слова, пока они шли к его комнате. Легко было казаться храбрецом в библиотеке, где есть окна, но здесь, в непроглядной тьме, сердце уходило в пятки. Хуже всего было даже не отсутствие света, а то, что Генри не мог отделаться от мерзкого ощущения: они с принцем не одни, кто-то крадется за ними шаг в шаг, – но, сколько он ни оглядывался, никого не увидел. Принц рядом быстро, хрипло дышал и не говорил больше ни слова – кажется, сосредоточился на том, чтобы передвигать ногами.

Генри думал, что все в замке сейчас бегают и паникуют, но повсюду застыла тишина. Слышно было только, как воет ветер, и Генри изо всех сил гнал от себя мысль, что ветру тут взяться неоткуда, потому что в коридорах нет окон.

Когда он нащупал ладонью знакомую дверь своей комнаты, от облегчения его чуть не затрясло. Они ввалились внутрь, принц сполз на пол и молча следил, как Генри забрался под кровать, вытащил оттуда халат Тиса и, порывшись в его карманах, извлек шкатулку секретов Сиварда. Генри бросил шкатулку принцу на колени, и тот сразу попытался ее открыть – но, к облегчению Генри, ничего не вышло. Он не был уверен, что принцу поднимут боевой дух записки Сиварда и его мрачная тайна.

В открытое окно падал серый, тусклый свет, как в библиотеке, и оттого еще труднее было заставить себя опять выйти в темноту. Генри даже помечтал, как хорошо было бы сейчас развести огонь, но, поскольку в комнате не было даже дров, он решительно открыл дверь.

– Ты знаешь, что внутри? – спросил принц, прижимая к себе шкатулку. Генри так и подмывало сказать «Знаю, но тебе не скажу», но это было как-то мелко, и он просто покачал головой.

До покоев короля принц довел его быстро – шкатулка его заметно приободрила, и теперь они шагали слаженно, четко. Им удавалось даже ловко огибать углы коридоров, не встречаясь с ними головой или плечом, как вначале. Когда впереди замаячила внушительная золотая дверь, принц облизнул губы и сказал:

– Говорить буду я.

Генри кивнул – против этого он точно не возражал, – и принц постучал.

– Это я, – сообщил он в перерывах между ударами. – Мне нужно поговорить.

За дверью было тихо, и Генри собрался уже сам треснуть по ней как следует, – вдруг король просто не слышал? – но тут принц перехватил его руку и договорил:

– Это насчет волшебных предметов. Я кое-что тебе принес.

– Тогда заходи, – тут же ответили за дверью, и она бесшумно распахнулась.

– Ух ты, – не выдержал Генри. Комната была просто огромная, и чего в ней только не было! Он даже не сразу разглядел, что у ярко полыхающего камина сидит человек: сгорбленный и бледный, он будто сливался с креслом.

– Рано сегодня стемнело, правда? Какие тучи! Наверное, будет гроза, – с отсутствующим видом сказал король, переводя взгляд на принца так медленно, будто это стоило ему серьезных усилий.

– Это не тучи, это какое-то волшебство. Скриплеры сказали, оно проснулось вместе с Сердцем, причем не только доброе, так что… – начал Генри, но тут ботинок принца врезался ему в лодыжку, и он замолчал.