— Все правильно. Мы по делу ездили.

— А мы, значит, не дело? — возмутилась Варя.

— Мы что, не дело? — тоненьким эхом повторил Юрашка. Покосившись на сердитую парочку, Гена еще раз ополоснул лицо, неторопливо, словно дирижер, встряхнул руками. Все также степенно приблизился к грузовику, взобрался в кузов.

— Куда ты опять?

Генка, не отвечая, извлек из сумки огромного надувного гуся, развернув, продемонстрировал покупку во всей красе и кинул Юрашке.

— Лови, шпингалет!

— Сам шпингалет! — выкрикнул малыш и споткнулся. Только сейчас до него дошло, что резиновый гусь — это подарок. Не кому-нибудь, а ему!

Глядя на робкие шажочки, которые Юрашка делает к лежащей на траве игрушке, Гена улыбнулся.

— Бери, бери! Это не просто гусь, а спасательный круг. Как надуем, наденешь на себя — и плавай хоть в самых глубоких водоемах.

Юрашка сгреб гуся, прижал к груди. Глаза его сияли, он даже не мог ничего толком сказать. Оглянулся на Варю, потом на Валеру — словно спрашивал у них, верить или не верить в случившееся.

— А это Шурке, — Гена тряхнул аптечной упаковкой. — Купил антиаллерген. «Кларидэн» называется. Сказали, для маленьких — в самый раз.

— Но он же это… вроде перестал чихать, — заторможенно произнесла Варя.

— Ну… На всякий пожарный. Если однажды чихал, может, и повториться. Я читал про такое, — Генка заглянул в сумку. — Тут еще много всяких игрушек. Не знаю, стоит ли все вываливать. Тебе тоже кое-что есть.

— Мне?

— Ага… — Генка смутился. — Только я не уверен, что подойдет… В общем, если что, подаришь кому-нибудь…

Он достал из футляра часики, покачал в воздухе.

— Ого, золотые! — громко завопил Юрашка.

— Почему золотые? — Генка смутился еще больше. — Просто такая расцветка — под золото. Но часы вроде неплохие…

Варя, хромая, приблизилась к грузовику, неловко протянула руку. Пытаясь не встретиться с девочкой глазами, Генка сунул ей часы.

— Ген, но зачем? Они же, наверное, дорогие…

— Дорогие! — это уже хмыкнул от берега Валера. Его сцена с раздачей подарков скорее развеселила, нежели умилила. — Видела бы ты, сколько этот Рокфеллер разбросал сегодня рубликов. А часики — что! Мелочь!

— Сам ты мелочь! — заблажил Юрашка. Маленький рыцарь, он точно почувствовал овладевшее Варей настроение. — Тебе-то часы не подарили, вот и ругаешься тут! И гуся тебе Генка не купил! Будешь теперь просить у меня, а я не дам.

Валера громко расхохотался.

— А кто же надует твоего гуся?

— Я сам!

— Силенок не хватит.

— Хватит! Я же мужчина!

— А вот сейчас проверим…

— Варя! — Юрашка метнулся от Валеры. — Спасайся! Он нашего гуся хочет отобрать!

— Я только надую, чудила! Сам посуди, зачем он мне нужен?

— Чтобы плавать…

— Еще скажи — чтобы съесть. Гусь-то у тебя вон какой жирный! — Валера уже вовсю дурачился. Распахнув руки, начал наступать на Юрашку.

— Фиг тебе, а не гусь!

— Я вот дам тебе «фиг»! А ну, стой!..

Генка расплылся в улыбке. Глядя на мечущихся по поляне Валеру с Юрашкой, подумал, что дети для того и созданы, чтобы сглаживать щекотливые моменты. В семье, в компаниях, где угодно. И не с цветами их надо сравнивать, а с волшебной палочкой. Потому что по мановению ока меняется все разом — ситуация, настрой, поведение. Вот и Варя успела прийти в себя и теперь громко смеялась.

— Юрашка! — позвал Гена. — Я, между прочим, тебе тоже часы купил. Даже двое.

— Спрячь! — отчаянно крикнул Юрашка. — Спрячь от этого бранденпупера!

— Что ты сказал? Кто это у нас бранденпупер! — Валера медведем качнулся к малышу.

— Не поймаешь! — Юрашка с визгом метнулся под грузовик, выскочил с другой стороны. Генка решил, что с дальнейшей раздачей разумнее повременить. Перемахнув через деревянный бортик, деловито поинтересовался.

— Так мы пойдем плавать или нет?

Варя, оглянувшись, кивнула. Часы она не стала надевать, а спрятала в кармашек, и Гена даже этому порадовался. Значит, понравились часики — будет потом рассматривать дома. Хотя — что в них такого? Часы — и часы. В самом деле, мелочь.

Или все-таки не совсем?..

Генка поскреб макушку и впервые не нашел ответа на такой пустячный вопрос. Обычно вопросы без ответов его раздражали, однако на этот раз получилось по-другому. Вопрос про часы он отложил на потом — на «сладкое». Потому что в отсутствии понятного ответа чувствовалось нечто важное — такое, что нельзя потрогать, но можно почувствовать и уловить. Как запах сосновой смолы, как дуновение ветерка…

Уже потом, после отъезда Валеры, вволю наплававшись и наплескавшись, они лежали на песчаном пляжике и глазели на шумящую среди камней стремнину. Урок плавания прошел не сказать, чтобы гладко, но водицы Гена нахлебался значительно меньше, чем на пруду, а с пятой попытки даже сумел одолеть отмеренную Варей дистанцию. В сущности, он проплыл свои первые десять метров! А вот синегубого Юрашку выманить из воды никак не удавалось. Пришлось вновь распаковывать сумку, демонстрируя пластмассовые часики и кепку от солнца. Кепкой Юрашка соблазнился не очень, а вот на часики клюнул. Тем более что от нарисованного на руке циферблата осталось одно воспоминание.

— Буду теперь, как Варя! — громко восхищался малыш и поочередно разглядывал свои руки. — Даже как две Вари. У меня же двое часов!

Зубы малыша отчетливо клацали, кожа покрылась мелкими пупырышками. В таком виде он походил на хвастливого лягушонка.

— А правда, зачем столько? — удивилась Варя.

— Как зачем? Рук-то у него двое, значит, и часов нужна пара.

— Все правильно, — подтвердил Юрашка. — Чтобы одна ручка на другую не обижалась.

— Чего, чего?

— Ну да! Раньше, когда одни часы были, у меня руки даже дрались. Кусались, царапались…

— Это как же?

— Да вот так, — Юрашка тут же сомкнул ручонки, которые принялись друг дружку хватать и душить. Сам Юрашка при этом издавал горловые звуки, даже немножко порычал. — А теперь все. Теперь они помирились.

— Здорово!

— Ну да. Теперь же я мужчина! С часами…

Генка улыбнулся. «Мужчина с часами» сидел в обнимку со своим резиновым гусем и мелко дрожал. На обеих руках у него красовались разноцветные часики, на всклокоченной головенке криво сидела кепка.

— Опять перекупался, чудо гороховое, — вздохнула Варя. — Будет теперь плохо спать.