— Очень смешно, — улыбнулся Росс. — А если серьезно, я только что из Уайтс-клуба на Сент-Джеймс-стрит. Я наблюдал там прелюбопытнейшее зрелище!

— И какое же?

— Встреча отвергнутых и побежденных страдальцев!

Джон посмотрел на брата, вопросительно приподняв бровь.

— Уильям Гримсби и Николас де Джуэл сидели вместе и, похоже, вели какой-то весьма важный разговор. Говорили очень тихо, едва ли не на ухо друг другу. Короче говоря, все говорит за то, что Гримсби и де Джуэл объединились в борьбе против общего врага. А враг этот — ты!

— Благодарю за предупреждение, но я уверен, что сумею с ними справиться, — поднимаясь с кресла, проговорил Джон. — А теперь, если позволишь, я хотел бы нанести визит моей нареченной.

— Хочешь, поедем вместе? — спросил Росс.

— Нет, благодарю.

Четверть часа спустя Джон вошел в холл Монтгомери-хауз и тут же услышал отдаленную мелодию флейты.

— Леди Изабель в гостиной, ваша светлость, — почтительно провожая герцога к дверям, сказал дворецкий.

— Не беспокойтесь, Пебблс, — сказал ему Джон. — Я знаю дорогу.

Звуки флейты становились все слышнее по мере того, как Джон подходил к гостиной. Мелодия звучала весело и светло, как весенняя песня птицы или сияние лучей на хрустальной воде чистого голубого озера. Судя по всему, сегодня невеста Джона была в приподнятом настроении.

Задержавшись в дверях гостиной, Джон смотрел на Изабель. Золотистые волосы девушки, ее чистый профиль, бледно-розовое платье — все это делало Изабель похожей на ангела…

Словно бы ощутив на себе пристальный взгляд, девушка повернулась к дверям, опустила флейту и одарила Джона сияющей улыбкой.

— Доброе утро, Джон.

— И все равно я не понимаю, как ты заставляешь свою флейту звучать дуэтом, — Джон пересек комнату и присел на кушетку рядом с Изабель.

Глаза девушки вспыхнули весело и таинственно:

— Со мной играет мой ангел-хранитель. Признаюсь, она играет лучше, чем я.

— Ну хорошо, хорошо, можешь хранить свои музыкальные секреты, — улыбнулся Джон.

— Ты не веришь в ангелов-хранителей? — Изабель кокетливо улыбнулась ему. — А как насчет особой акустики гостиной?

Джон рассмеялся. Решительно, Изабель была самой невыносимой и самой очаровательной хитрюгой на свете.

— Вижу, ты одна, — заметил он.

— Дельфиния и ее дочери отдают визиты, — сообщила Изабель.

— А ты не любишь визитов и предпочла остаться дома? — поинтересовался Джон, хотя мог легко угадать ответ.

— Совершенно верно.

— Я послал миссис Джунипер приглашение на нашу свадьбу и деньги, чтобы она смогла купить себе подходящее платье.

— Я бы сама это сделала, — сказала Изабель. — Но неужели мы не можем подождать возвращения Майлза? Ведь он мой единственный родственник…

Джон ответил не сразу. С каждым днем конфликт между Англией и Америкой становился все заметнее; до начала военных действий оставалось совсем немного. Майлз и Джейми могут задержаться в Нью-Йорке до окончания войны… Однако Джон не хотел говорить об этом Изабель.

— Ждать возвращения наших братьев невозможно, — ответил он наконец тоном, не терпящим возражений. Наклонившись ближе и вдохнув запах фиалок, шедший от Изабель, Джон заметил: — Ты так хорошо пахнешь, что у меня голова идет кругом.

Изабель покраснела и решительно сменила тему:

— Давным-давно мой ангел-хранитель рассказал мне о тебе.

— Он знал о моем существовании еще до того, как мы встретились?

— Это не он, а она. Ее зовут Гизела, и она знает многое из того, что не ведомо простым людям, — ответила Изабель. — Гизела сказала мне, что я выйду замуж за темноволосого принца.

— Гизела, вот как? — Джон взглянул на девушку, подняв бровь. — Я герцог, так что мне остается только поблагодарить за повышение в звании…

— Принцы не всегда носят короны, — возразила Изабель. — По крайней мере, так говорит Гизела.

— Твоему ангелу-хранителю не откажешь в здравом смысле, — улыбнулся Джон. — Да, пока я не забыл: не хочешь ли поехать со мной завтра в Гайд-парк?

— Я очень люблю утренние прогулки.

Джон наклонился ближе — так близко, чтобы можно было коснуться ее губ. Он поцеловал ее — это был долгий, чувственный поцелуй…

— Мисс Монтгомери, вы — истинное искушение, — шепнул он.

— Похоть — один из семи смертных грехов, ваша светлость, — отстраняясь, сообщила Изабель. Улыбнувшись, Джон поднялся с кушетки:

— До завтра. Я заеду в девять утра.

— До завтра. — Изабель проводила его до дверей гостиной. — Надеюсь, погода нас не разочарует.

— Миледи, я закажу чистое голубое небо, сияющее солнце и легкий ветерок, — галантно ответил Джон.

— А можно еще несколько маленьких пушистых облачков — просто для красоты? — спросила Изабель, поддерживая игру.

— Это сложнее, — с мальчишеской улыбкой ответил Джон, — но я попробую.

Проснувшись на следующее утро, Изабель сразу же скользнула к окну. У нее вырвался восхищенный вздох: на востоке вставало солнце, по ясному голубому небу плыли легкие облачка. Яркие, пронизывающие небо лучи обещали прекрасный день — теплый и почти безветренный.

— Герцог, должно быть, и вправду волшебник! — не оборачиваясь, сказала Изабель. — Какое чудесное утро! Как раз для прогулки по парку…

— Меня ты тоже можешь за это поблагодарить, — ворчливо откликнулась Гизела. Она, как обычно, сидела у огня.

— Тебя что-то тревожит? — тут же спросила Изабель, отходя от окна и садясь рядом со своей покровительницей. — У тебя такое странное лицо…

— Сен-Жермен видел меня, слышал мою флейту, но все равно отказывается в меня поверить! — В ее голосе явственно слышалась обида.

— Скептиков иногда невозможно переубедить, — ответила Изабель.

— Вообще-то, по-моему, увидеть — значит поверить, — слегка раздраженным голосом сказала Гизела.

— Только для святого Фомы, — усмехнулась Изабель.

— Ах как смешно!

— Джону нужно время, — сказала Изабель уже заметно мягче. — Вдвоем мы с тобой сможем поколебать его неверие!

— А ты начинаешь любить его, дитя, — заметила Гизела.

— Я? С чего ты взяла? — совершенно искренне удивилась Изабель.

— Вот сейчас ты защищаешь его и говоришь, что у него все еще впереди, что он не безнадежен…

Для прогулки Изабель выбрала голубое платье из тонкой шерсти — одновременно легкое и теплое. Поверх платья она накинула сшитый по последней моде плащ. Головных уборов Изабель не любила, так что и в этот раз она ничего не надела на голову. Расчесавшись, она заплела волосы в тугую длинную косу и уложила ее в пучок.