— Говорю вам — знак Смерти! Есть древнее пророчество, о нем уже никто не помнит, а те, кто помнит, забыл, ибо прошла тысяча лет. Оно говорит, когда на небо взойдет кровавая луна — это возвестит Верхнему Миру о его скором конце, а народу светлых эльфов о скором забвении. Верхний Мир падет, и не останется никого, кто сложит последнюю Песнь Перворожденным. Все исчезнет в пасти ужаса и тьмы.

Солнечные эльфы тяжело и горестно вздыхали, созерцая кровь вместо серебра на ночном небосклоне. И впрямь, конец времен уж близок. Кто-то разрыдался.

— Глупости! — Вмешался Люка. — Нет такого пророчества, и никогда не было!

— Было, было, — стоял на своем всклоченный молодой и одновременно древний эльф. Его голос скрипел, как коряга под порывами зимних ветров.

— Это не знак Смерти. Ни король Лесного города, ни его Чародеи никогда не упоминали об этом пророчестве. — Он напряг лоб. — Постойте! Я вспомнил! Однажды я был на королевском приеме и слышал, как Алиан Горный Лис говорил о кровавой луне.

— Что он сказал, Люка?

— Что луна наливается кровью в час свершения убийства. Жестокого и беспощадного убийства! Родная кровь пролила родную кровь. Кто-то умер этой ночью от руки кровника, от руки отца, брата, может быть от руки сына.

— А я говорю, это знак Смерти. И она уже распростерла крылья над Верхним Миром, — горячился поглощенный временем эльф, потрясая клочковатыми волосами.

— Нет! — разозлился Люка. — Не слушайте его, не верьте бредням выжившего из ума пленника!

— Знак Смерти! Знак Смерти, — шипел эльф, — Ты еще слишком молод, Янтарный Огонь, а я знаю, ибо прожил тысячу твоих жизней.

— Это не знак!

И в Каменном Саду начался спор.

Эльфийский спор страшное, неблагодарное и изматывающее занятие, но рано или поздно даже эльфы уставали доказывать друг другу свою правоту. Перворожденные, так и оставшись каждый при своем мнении, устало понурили головы и вернулись на места. Над безжизненным Садом, залитым светом звезд, воцарилась тишина. Очень скоро усталость снова взяла свое, и Дети Рассвета уснули.

* * *

Затопленная лунным серебром поляна благоухала осенними травами. Воздух полнился шелестом крыльев бабочек, жужжание слепней и комаров, а потому Хогету то и дело приходилось отмахиваться от надоедливых насекомых, так и норовивших цапнуть его в глаз или губу.

Поиски целебного Огненного корня всякий раз приводили низкорослого волосатого фавна в бешенство, но перечить воле господина, засевшего в высокой неприступной башне на том конце каштанового леса, он не смел. Добрый господин спас Хогета и увез подальше от кровопролитных войн, в которых погрязло его королевство с тех пор, как на трон Немера сел Умбер Кривоносый. Проклятый король только с начала этого года грабил и разорял земли фавнов шесть раз и, судя по слухам, которые Хогету изредка доносили сороки — напал на его дом снова. Но Умберу мало богатств Либера, жадный правитель позарился еще и на сокровища Озерного Края и вот уже второй год нещадно осаждал его столицу Андин Дрэбэл.

Фавн зло поклацал клыками, обругал Умбера гнусным вором и убийцей, и обернулся. На западе в тончайшей дымке серебра плыли гребнистые силуэты Мертвых гор. Умбер распоясался сразу после того, как заключил военный союз с темными эльфами Эр-Морвэна, будь они прокляты. Будучи принцем Умбер был смирным и тихим, но как только в столице огров появились три темноэльфийских отряда, отосланные Теобальдом в знак дружбы, Умбера как подменили.

— Темные эльфы! Исчадия ночи! Чудовища без сердец, — просипел фавн.

Он со злости сплюнул в траву и почесал длинным острым языком верхнее небо. Отчаяние часто навещало его тихими безветренными ночами и душило до слез и оцепенения. Но сегодня на это не было времени. Ночь Луноликой близилась к концу, а он так и не добыл нужных господину корневищ — на дне ивовой корзины сиротливо поблескивали всего три темно-рубиновых обрубка с целебными свойствами.

Фавн перехватил корзину и зашагал на восток, шаря глазами по бархатистой поляне. На соседнем пригорке паслась стая диких ланей, пощипывая мятлик и листья одуванчиков. На противоположной стороне зеркальцем блестел маленький пруд, отражая серебристое око луны. Из заросшего кувшинками оврага, темневшего у западной кромки леса, доносилось кваканье лягушек и несло гнилой сыростью.

И все-таки он обязан господину жизнью, снова подумалось фавну. Старый Звездочет заглянул в Зенн — пограничный либерский город на денек — купить масло из косточек винограда. Там он случайно столкнулся с просившим милостыню оборванцем. Война с Немером разорила виноградники многих фавнов, лишила достатка и заработка целые семьи, и многим не оставалось ничего, кроме, как выходить на улицу и просить подаяния. Побирался и Хогет. Он, может быть, и пошел в солдаты, но вот беда, детям из низших сословий в армии служить запрещалось. Не пожалей тогда Звездочет юношу и не увези из Зенна, Хогет давно бы умер с голоду или пал от руки немерских головорезов. Так умерли все члены его несчастной семьи; да что семьи — половину жителей Либера уже зарыли в червивые земли королевства, а вторая половина, если война с Немером не закончится в ближайшее время, скоро составит им безмолвную компанию.

Фавн встряхнулся — что-то сегодня он впал в отчаяние и слишком запредавался воспоминаниям; не время, не время. Внезапно серебро лунного сияния затрепетало, наливаясь цветом либерского вина. Хогет поднял голову, заросшую густым вьющимся волосом, и обомлел. В его глазах отразилась луна, ставшая каплей горячей эльфийской крови. Забыв об Огненном корне, он выронил корзину и, охваченный суеверным ужасом, рухнул на скрипучие стебли чистотела. Лес превратился в потусторонний мир, переполнился очертаниями теней и шипящими голосами нездешних творений. Сквозь стволы каштанов просачивался слабый кровавый свет, отчего теперь они казались зловещими бесприютными душами в розовых саванах. Шепот ветра превратился в тихие рыдающие, но ясно различимые вздохи призраков, затерявшихся по эту сторону рассвета. От знакомых густых лесов, в которых он провел немало часов, веяло угрозой, как от Обителей темных и кровожадных Демонов Севера или Жилищ злых и хитрых Духов Востока.

Хогет сглотнул вязкую слюну, скопившуюся во рту. Пошарив рукой по влажной траве, он нащупал корзину. Не сводя глаз с красного шара, висевшего над каштанами, он поборол страх, обуявший его впервые с начала войны, и встал. Надо скорее обо всем предупредить Звездочета. Фавн сорвался на бег.

Башня Звездочета, сложенная из серого мрамора, высилась на крутом скошенном с одного края холме, отражаясь в глади соленого озера грозовой тучей. Окруженная красочным забором каштановых лесов с севера, хрустальными водоемами с серебряными рыбками с юга, бескрайней, усыпанной папоротниками долиной с востока (за которой начинались чудесные земли Озерного Края) древняя твердыня дремала в тишине.

Орх'Мэглор — Башня Звездного Света, так ее называли во времена первых королей, ныне носила имя Орх'Дуруд — Башня Пустоты. Мрачное творение двести ярдов вверх и десять вширь, подобно черной паутине обвивали гирлянды Черной лозы, придавая ей какой-то таинственный, непостижимый смысл. Справа примыкала кованная железная лесенка; по стальным перилам и ступеням бегали юркие серебристые змейки, подсвеченные луной. Окна-глазки переливались мутным стеклом. Окованная металлом дверь всегда была заперта изнутри. Чтобы достучаться до засевшего под куполом башни Звездочета, приходилось изрядно потрудиться.