Антуан неохотно фыркнул, тогда как женщины ужаснулись.

– Если такое случится с моим имением на юге, я буду знать, кто это сделал! – произнес Антуан низким баритоном.

У Грэ был небольшой участок с домом близ Канн, который они сдавали в июле и августе, когда арендная плата значительно поднималась, а в остальное теплое время пользовались им сами.

Однако Том больше думал о Джонатане Тре-ванни. Да, он человек сухой, сдержанный, но в глубине души порядочный. Ему наверняка потребуется еще кое-какая помощь. Том очень надеялся, что только моральная.

Поскольку состояние Филиппо Туроли продолжало оставаться неопределенным, в воскресенье Том поехал в Фонтенбло, чтобы купить лондонские газеты – «Обсервер» и «Санди тайме», которые он обычно покупал в понедельник утром в Вильперсе в journaux-tabac[79]. Газетный киоск в Фонтенбло находился напротив отеля «Черный орел». Том поискал глазами Треванни, который, вероятно, тоже имел обыкновение покупать здесь лондонские воскресные издания, но не увидел. Сейчас одиннадцать, и Треванни, возможно, уже купил газеты. Том сел в машину и первым делом раскрыл «Обсервер». Там не было ничего о происшествии в поезде. Том не был уверен, что английские газеты вообще станут писать об этом, но, заглянув в «Санди таймс», нашел заметку на третьей странице. Он впился глазами в короткую колонку. Журналист описал ситуацию в нескольких штрихах: «…Дело мафией было сделано исключительно быстро… Филиппе Туроли из семейства Дженотти – у него нет одной руки и поврежден глаз, – пришел в сознание рано утром в субботу. Его состояние улучшается настолько быстро, что, возможно, Туроли скоро отправят самолетом в миланскую больницу. Он ничего не говорит, даже если что-то и знает». Молчание Туроли – не новость для Тома. Ясно одно – жить он будет. К сожалению. Том подумал, что Туроли, вероятно, уже описал его своим приятелям. В Страсбурге Туроли, должно быть, навестили члены семьи. Важных мафиози в больнице днем и ночью сторожат охранники, возможно, и для Туроли не сделано исключение, подумал Том, едва в голове у него промелькнула мысль насчет устранения Туроли. Том вспомнил, как охраняла мафия в нью-йоркской больнице Джо Коломбо, главу семейства Профачи. Коломбо отрицал, что является членом мафии и что мафия вообще существует, несмотря на массу свидетельств, доказывавших обратное. Пока Коломбо находился в больнице, сестрам приходилось перешагивать через ноги охранников, спавших в коридорах. Лучше и не думать о том, чтобы избавиться от Туроли. Он наверняка уже рассказал о мужчине лет тридцати, шатене, чуть выше среднего роста, который влепил ему в челюсть и в живот, а сзади, кажется, находился его сообщник, потому как был нанесен еще один удар – по затылку. Будет ли Туроли абсолютно уверен, если еще раз его увидит, – вот в чем вопрос, а между тем, по мнению Тома, увидеться снова они вполне могут. Туроли, как это ни странно, если бы и увидел его, мог бы скорее вспомнить Джонатана, и то лишь потому, что тот не похож на других – он выше многих ростом, и волосы у него светлее. Туроли, конечно же, сравнит свои впечатления с тем, что запомнил второй охранник, который жив и здоров.

– Дорогой, – сказала Элоиза, когда Том вошел в гостиную, – как ты смотришь на то, чтобы отправиться в круиз по Нилу?

Мысли Тома были так далеко, что он на секунду задумался – что такое Нил и где это? Элоиза лежала на диване с босыми ногами, листая рекламные проспекты. Время от времени она получала из туристического агентства в Море кучу проспектов; их присылали по инициативе агентства, потому что Элоиза была хорошей клиенткой.

– Не знаю. Египет…

– Разве это не seduisant?[80]

Она показала Тому фотографию небольшого судна под названием «Изида», больше похожего на пароход, на которых плавают по Миссисипи. «Изида» плыла мимо заросшего тростником берега.

– В общем, да.

– Или куда-нибудь еще. Если ты никуда не хочешь ехать, я спрошу у Ноэль, как она настроена, – сказала Элоиза, снова углубившись в проспекты.

Весна будоражила ей кровь. Щекотала пятки. Они нигде не были с тех пор, как после Рождества приятно провели время на яхте, путешествуя от Марселя до Портофино и обратно. У владельцев яхты, друзей Ноэль, довольно пожилых людей, имелся дом в Портофино. Сейчас Тому никуда уезжать не хотелось, но он не сказал об этом Элоизе.

Стоял спокойный, приятный воскресный день. Том сделал два подготовительных наброска мадам Аннет за гладильной доской. По воскресеньям днем она гладила на кухне белье и смотрела телевизор, который поместила в одном из настенных шкафов. Нет ничего более домашнего, более французского, чем крепкая фигура мадам Аннет, склонившейся над утюгом воскресным днем. Он хотел запечатлеть эту атмосферу на холсте – розовая стена на кухне в солнечном свете и платье мадам Аннет цвета лаванды, которое так шло к ее красивым голубым глазам.

В начале одиннадцатого, когда Том и Элоиза лежали перед камином и просматривали воскресные газеты, зазвонил телефон. Том снял трубку.

Звонил Ривз. Судя по его голосу, он был чрезвычайно встревожен. Связь была плохая.

– Можешь не вешать трубку? Я поднимусь наверх, может, лучше будет слышно, – сказал Том.

Ривз сказал, что может, и Том взбежал наверх, бросив Элоизе:

– Это Ривз! Плохо слышно!

Вовсе не значит, что наверху слышимость лучше, просто Том хотел побеседовать с ним наедине.

– Я говорю – моя квартира. В Гамбурге. Сегодня в нее бросили бомбу.

– Что? О господи!

– Я звоню из Амстердама.

– Тебя задело?

– Нет! – Ривз кричал в трубку, его голос, искаженный помехами, потрескивал. – Это просто чудо. Все случилось около пяти вечера, меня не было дома. И Габи тоже, она не работает по воскресеньям. Эти ребята… должно быть, они бросили бомбу в окно. Ну и дела. Соседи внизу слышали, как быстро подъехала машина, а спустя минуту она так же быстро отъехала, потом через две минуты раздался страшный взрыв – все картины со стен попадали.

– Послушай… неужели им все известно?

– Я решил поберечь свое здоровье. И часа не прошло, как я уехал из города.

– Как они узнали? – еще громче крикнул в трубку Том.

– Не знаю. Правда, не знаю. Может, что-то вытянули из Фрица, потому что Фриц не явился сегодня на встречу со мной. Я, конечно, надеюсь, что со стариком Фрицем все в порядке. Но он не знает – понимаешь, не знает имени нашего друга. Когда он был здесь, я называл его Пол. Я сказал, что это англичанин, поэтому Фриц думает, что он живет в Англии. Если честно, я думаю, что они сделали это по подозрению, Том. Я думаю, наш план в общих чертах сработал.

Старый неисправимый оптимист Ривз – его квартира взорвана, собственность потеряна, а план тем не менее сработал успешно.