– Не смешно, – отрезала девушка, которой и без таких страшных подробностей было весьма неуютно.

– Среди них были драконы, мантикоры, василиски…

– Гаврила!

– Твари давно умерли, но их призраки продолжают бродить по самым глубоким подвалам Цитадели…

– Замолчи! – почти выкрикнула Полундра, и студент подчинился.

Подложил под голову руку и весело сообщил:

– Вот уж не думал, что ты испугаешься.

– Я не испугалась, – мрачно ответила Рыча, недовольная тем, что Гавриле удалось вывести её из себя. – Просто не надо рассказывать о том, чего нет. У нас своих неприятностей хватает.

– Хорошо, больше не буду.

– И добудь факел, мне надоело таскаться в темноте.

– Откуда добыть? – удивился студент.

– Посмотри на стене, – предложила девушка.

– Смеёшься? Я не вижу даже пальцев вытянутой руки.

– Лучше смеяться, чем слушать твои глупые истории. – Полундра достала из рюкзака короткую палочку с волшебным «светлячком» на конце, так называемый «походный» или «воровской» факел, прошептала короткое заклинание и зажмурилась от вспыхнувшего света.

– Слишком ярко!

– Привыкнешь. – Девушка открыла глаза и теперь огляделась по-настоящему. – А нам крепко повезло.

– Согласен, – пробормотал поднявшийся на ноги студент. – Мы просто счастливчики.

Прыжок в колодец привёл Полундру и Гаврилу в огромный зал, скорее всего, самый большой из всех подземных помещений. Колодец выходил из потолка в тридцати, если не больше, метрах от пола, и беглецы должны были разбиться, но, на их счастье, прямо под отверстием вдоль стены шла деревянная галерея с перилами, и именно на ней Полундра и Гаврила оказались, вылетев из колодца.

– Как думаешь, что здесь находится? – тихо спросила Рыча, наклоняясь через перила. Но там царила полная, беспросветная тьма.

– Не знаю, – в тон девушке ответил студент. – Я не шутил насчет чудовищ.

– Ты сказал, что они умерли.

– Теперь я не уверен в этом.

– Прекрасно. – Полундра улыбнулась. – Так давай узнаем, что нас ждёт.

– Не страшно?

– Было бы страшно, я вообще не полезла бы в Цитадель.

Девушка достала из рюкзака ещё один волшебный факел, зажгла его, а первый бросила вниз.

Несколько секунд беглецы напряжённо наблюдали за падающим во мрак «светлячком», а затем Рыча застонала:

– Лучше бы тут оказались чудовища.

И стукнула кулаком по перилам.

– Это то, что я думаю? – изумлённо спросил Гаврила.

– Боюсь, что да…

– Надеюсь, что нет…

Падая, факел осветил изрядную часть зала, и беглецы увидели массивные чёрные сгустки, напоминающие бросившие якорь тучи. Густые, как будто состоящие из взбитых сливок, и недовольно забурлившие, когда их потревожил свет. Падая, факел провалился в один из сгустков и пропал.

Зал снова погрузился во мрак.

– Это Пятна Плесени, – прошептала Полундра, продолжая смотреть вниз. – Это проклятые Пятна Плесени!

* * *

– Вы не против, если я побуду с вами? – поинтересовался доктор Либер после того, как Петрович исчез на лестнице. Не дожидаясь ответа, толстяк прошёл в комнату – дверь за ним закрылась, – задержался у стола, разглядывая вазу с фруктами, потянулся за большой грушей, но вспомнил про маску и с сожалением отвернулся. – Хочется поговорить.

– О чём? – тут же осведомился Хиша.

– Вы шутите? – удивился Либер. – У меня есть возможность пообщаться с последней Непревзойдённой, с феей, которая защитила Прелесть от кошмарной Тёмной Твари, неужели мы не найдём, о чём поговорить? Я просматривал видео той битвы и хочу сказать, что вы, Ириска, продемонстрировали удивительную храбрость.

– Я не последняя, – тихо произнесла девочка. – Просто пока я – единственная Непревзойдённая. Но верю, что обязательно появятся другие.

– Ещё не появились? – поинтересовался толстяк.

– К сожалению, нет.

– Обязательно появятся, – твёрдо и очень искренне заверил фею Либер. – Мы все в это верим.

Он был очень хорошим актёром и мог одурачить кого угодно, тем более что собеседники не видели его лица, а голосом толстяк управлял идеально.

– Вы не могли бы снять маску? – неожиданно спросила Ириска.

– Увы, нет.

– Почему?

– Кстати, проректор Вузелок просил ещё раз передать извинения за неудобства, – молниеносно сменил тему Либер. – Мы вынуждены ограничивать перемещения по Цитадели, поскольку не хотим подвергать опасности жизни людей. Возможно, наши меры предосторожности показались вам чрезмерными…

– Даже очень чрезмерными! – не сдержался Хиша.

– И за это мы просим прощения, – любезно закончил толстяк.

– Вам не за что извиняться, – обронила Ириска.

Она уже поняла, что спорить или на чём-то настаивать бесполезно, и специально подыграла Либеру в надежде вызнать что-нибудь интересное.

– Что же касается масок, то они в первую очередь защищают вас, а не нас, – закончил доктор.

– Вы знаете, откуда пришла чума? – поинтересовалась девочка.

– К сожалению, никто не знает, привёз ли её в фургоне купец с Востока или же на лодке торговец с Юга, – развёл руками Либер. – Она появилась внезапно и вонзилась во Второй Город подобно мечу. Простите мне этот поэтический образ.

– По-моему, он весьма точен.

– Увы. – Толстяк помолчал. – Первые дни стали сущим кошмаром. Жители умирали, многие бежали из города, другие запирались в домах, на улицах царил хаос, и только строгие меры, которые был вынужден предпринять проректор Вузелок, позволили стабилизировать ситуацию.

– Какие меры?

– В город вошёл Академический Контроль, – спокойно ответил доктор. – Нам пришлось наводить порядок, потому что только он оставляет надежду на победу над чумой.

– Как вы думаете, когда она уйдёт? – осведомился Хиша.

– Когда люди перестанут заражаться.

– То есть в городе до сих пор появляются новые больные?

– Увы. – Либер снова вздохнул, и снова – с искренней печалью. – Именно поэтому мы просим вас не покидать апартаменты и соблюдать меры предосторожности.

– Мы не собирались никуда уходить, – поёжился Страус. – Я не хочу заразиться.

– И не надо, – поддержал пернатого Либер.

– И не буду.

Разговор получился спокойным, мягким и даже дружеским. Толстяк не избавил гостей от подозрений, но сгладил их. Слушая его тёплую, журчащую речь, Ириска и Хиша неожиданно для себя попали под обаяние доктора, и неизвестно, чем закончилась бы эта встреча, если бы в окне не загрохотала «Бандура», а одновременно с её появлением в комнату не ворвался капрал.