этот полезный подарок, — я приобнял Василису за талию, и она как-то быстро умолкла, притихла и вообще перестала подавать всякие признаки сопротивления.

— Ну, если только так… — выдохнула девушка.

— Вот и умничка, — пробормотал я, склоняясь к ее губам.

Москва, Лубянская площадь

— Скажи, друг мой, ты видишь то же, что вижу и я? — спросил Лютый, прокручивая перед Серовым запись прошедшей ночи на принесенном с собой ноутбуке.

Серов устало потер глаза:

— Немного контекста не помешает, — прокомментировал он, глядя на собеседника красными глазами.

— Знаешь, что это за наемники?

— М? — выдавая отсутствие желания играть в угадайку, подал голос тот.

— «Бульдоги».

— О, настоящие профессионалы, — оценивающе присвистнул Серов.

— Вот именно, — кивнул Лютый. — И я все думал, как у таких элитных наемников вдруг дала осечку блокировка магии?

Серов пощелкал в ноутбуке Лютого и прокрутил запись с начала, но уже в спокойном режиме, чтоб попытаться понять, что же от него хочет Игорь.

А спустя несколько прогонов Лютый, наконец, увидел, как понимание отразилось на лице товарища.

— Понял, да? — спросил силовик, глядя на собеседника с улыбкой.

— Да… — обалдело повторил Серов. — В жизни ничего подобного не видел!

— Что будем делать? — нахмурился Лютый.

— Ничего, — ответил его товарищ, равнодушно пожав плечами.

— То есть «ничего»? — не понял силовик.

— Совсем ничего, — повторил Серов. — Считай, у нас тут перспективный специалист, которого обязательно попытаются переманить к себе конкуренты.

— Это-то понятно, — отмахнулся Лютый, — но парень и сам не знает. Он, наверное, даже внимания не обратил и не заметил!

— И это прекрасно, — хищно улыбнулся особист. — Чем больше тянется времени, тем сильнее он погрязает в наших процессах, и тем сложнее будет конкурентам поманить его какой-нибудь воображаемой морковкой.

Товарищи еще раз посмотрели на запись с места событий, где один юный «перспективный специалист» игнорирует все законы магии и применяет техники в двойном кольце блокираторов.

Глава 19

Императорский Московский Университет, Василиса Корсакова

Прощаясь утром с Александром Мирным, Василиса держала лицо. Держала она его и по пути до общежития, и всю дорогу до Лубянки, и все время, пока люди в форме записывали ее показания.

Спокойным, ровным тоном Корсакова рассказывала подробности про аварию, гибель таксиста, короткий и не слишком успешный свой бой. Что видела, кто о чем говорил, кто куда смотрел, кто что держал. Слова, интонации, жесты. Следователи допытывались до каждой мелочи, заставляя раз за разом прокручивать в памяти одно и то же.

И она отвечала, повторяла, перечитывала записанное с ее слов.

Держала лицо.

Держала лицо, входя в здание общежития, поднимаясь на лифте на свой этаж, кивая соседкам, отсыпавшим гору шуток на тему проведенной неизвестно где, но известно с кем ночи.

Держала лицо, сдирая с себя плохо слушающимися пальцами одежду, которую планировала выбросить, а лучше сжечь.

Держала лицо, запираясь в ванной.

Выкручивая воду в душе до упора и вставая под струи горячей, почти что кипящей воды.

И лишь спустя четверть часа, когда жар и пар с трудом прогнали накопившийся внутри холод и страх, Василису прорвало.

Она рыдала, рыдала и не могла остановиться. По щекам лилась вода, горячая, соленая, и девушке казалось, что с этой водой в сток уходит вся ее прошлая жизнь.

Тихая, спокойная, беззаботная.

А сейчас она оказалась на пороге не только больших перспектив, но и больших опасностей.

По правде говоря, Василиса не была готова к такому стремительному развитию событий. Еще летом Корсакова была просто девочкой из хорошей семьи, пишущей по вечерам забавную программку и мечтающей встретить какого-нибудь хорошего человека. Заботливого, сильного, верного.

И вот шел ноябрь, у нее офис в «Ауруме», под началом команда, нанятая у боярского рода, который раньше ее не заметил бы, даже столкнись они в узком коридоре. Ее мужчина хорош, возможно, даже безупречен: силен, богат, спокоен.

Корсакова никогда бы не подумала, что приложением к этой сказке будет обратная сторона медали. Зависть подруг, гнев отца и смертельная опасность, которая, подобно тени, следует за ее мужчиной.

Все произошло так быстро. И для девочки, что дрожащими руками открывала конверт с результатами вступительных экзаменов, это было слишком.

И она плакала и плакала, и очень долго не могла взять себя в руки.

А когда, наконец, перекрыла воду, вылезла из душа и провела ладонью по запотевшему зеркалу, то увидела в отражении кого-то другого.

Кого-то старше, кого-то решительнее, кого-то сдержаннее и выдержаннее. Как будто та девочка из лета сейчас под струями огненно-горячей воды заковалась в броню.

Нет, она не сломается и не сдастся ни под гнетом обстоятельств, ни под чужой злой силой. Она станет сильнее, она обязана стать сильнее, чтобы выдержать весь тот вал событий, что будет продолжать обрушиваться на нее, если она продолжит следовать за Александром.

А она продолжит.

Императорский Московский Университет, Александр Мирный

Между приятным вечером и обедом, в котором мы с Ермаковым вписались в какую-то девичью авантюру, в расписании значились какие-то скучные пары и тренировка.

Честно сказать, я самым позорным образом хотел прогулять все это дело и лишить Разумовского удовольствия орать. Но сообразил, что в таком случае орать Дмитрий Евгеньевич все равно будет, только не вообще, а на Корсакову.

Василису было жалко отпускать в пасть тигру, так что на тренировку я явился, но зевал с таким усердием, что рисковал порвать пасть.

Впрочем, пришлось быстро взбодриться — тренер наверняка уже прознал от своих друзьяшек с Лубянки, чем наша парочка занималась в свободное от учебы время. По крайней мере, смотрел на нас Дмитрий Евгеньевич ну очень выразительно. Кажется, он даже воздуха в грудь успел набрать, чтобы начать делиться мудростью напополам с матюгами и старой доброй армейской муштрой, как вдруг Корсакова обломала мужику всю малину.

— Дмитрий Евгеньевич, я хочу отточить технику щита, — уверенно заявила она.

У Разумовского от такой наглости дернулась бровь.

— Какого? — вкрадчиво поинтересовался тренер.

— Всех, — последовал ответ.

Разумовский перевел на меня прищуренный взгляд:

— Мирный, я бы на месте ее отца нанял лихих людей, чтобы ты отошел от моей дочери на противозачаточное расстояние.

— Дмитрий Евгеньевич! — воскликнула Василиса, заливаясь краской.

— Думаю, он уже занял очередь, — спокойно усмехнулся я.

Тренер недовольно покачал головой и снова разделил нас на занятие. Мне выдали скучную отработку техники Огня типа фаербола с указанием «довести до автоматизма».

В отличие от работы с ледяными снарядами, швыряние огненных шаров вызывало у меня некоторые трудности. Потому как я даже примерно не представлял, какой вес у этой штуки и зависит ли он от размера огненного шара. Но проблему я осознал не сразу, она, так сказать, нарисовалась в процессе, когда я кинул первый огненный шарик, а его сдуло в стайку девчонок, медитирующих над какими-то ростками.

Их