По маминому лицу пробежала судорога.

— Мама, ты что? У тебя боли?

— Ты так храбро держишься — это невыносимо, — всхлипнула мама. — Простите меня, дети. Я вам всю жизнь испортила.

— Ничего ты не испортила. Ты самая лучшая мама на свете, скоро ты поправишься, и мы будем жить очень-очень счастливо.

Я гладила ее по мягким волосам и уговаривала, как ребенка. Она вздохнула, устроилась поудобнее и уснула. Я стояла рядом и чувствовала, как приподнимаются от дыхания ее плечи. Мне на все наплевать, лишь бы она была жива.

Кендэл засопел у меня за спиной. Он держал руку между ног и смотрел отчаянными глазами. Я не сводила его вовремя в туалет.

— У меня брюки все мокрые, — плакал он.

— Подумаешь! На улице уже темно. Никто не заметит.

— Мы сейчас пойдем домой?

— Конечно! — Я широко улыбнулась. Я Лола Роза. Уж я сумею попасть с ним домой, хотя у нас совсем не осталось денег.

Мы сели в первый подошедший автобус. Я открыла кошелек и изобразила удивление, что он пустой. С растерянным видом я сказала водителю, что мама дала мне два фунта на автобус, но они куда-то делись.

— Разошлись на конфеты — угадал? — сказал водитель. Но потом улыбнулся: — Ладно, детишки, проходите.

Водитель второго автобуса оказался не такой добрый. Он сказал, что нам придется заполнить бумагу и указать наши имена и адрес. Я очень испугалась, но женщина с кучей покупок, стоявшая рядом с нами, сказала:

— О господи, да я за них заплачу! — и вправду заплатила.

Мы хором сказали "спасибо большое". Она отругала нас, что мы ходим одни так поздно, и знает ли наша мама?

— Мама в больнице, — сказал Кендэл.

Она взглянула в его залитое слезами лицо.

— Ах ты боже мой! Прости, родной, я не хотела.

Так мы добрались до дому, ничего не заплатив. Было уже очень поздно. Кендэл умирал с голоду. Я тоже. Но последние ломтики хлеба в пакете стали голубого цвета и странно пахли. Кендэл с надеждой разинул ротик, как птенец.

— Нет, хлеб испортился. У тебя заболит живот, если ты его будешь есть.

— А что же мне съесть? — спросил Кендэл.

Я напряженно думала.

— Подожди меня.

Я спустилась вниз и постучалась к мисс Паркер. У нее орал телевизор, но на стук она не отзывалась. Я покричала ей сквозь прорезь для писем.

— Никого нет дома! — крикнула она.

Надо быть ненормальной, чтобы так ответить. Но она и есть ненормальная, так чего я хочу? Она не откроет. Я плюнула на нее и пошла наверх к Стиву и Энди.

Меня мутило от нервного напряжения. Мама обзывала Стива и Энди самыми плохими словами. Наверное, они тоже меня обругают, когда увидят, кто к ним стучится. Я молилась, чтобы открывать вышел Энди — он гораздо симпатичнее Стива.

Открыл Стив. При виде меня он изумленно поднял брови и ничего не сказал, только сложил руки на груди.

— Извините, Стив, что я вас беспокою…

— Вы меня не беспокоите, но я, видимо, беспокою вас, судя по тому, чего я наслушался.

— От меня вы ничего не наслушались, Стив.

— Это правда, но мама ваша постаралась за всех.

— Я знаю. Мне очень жаль. Ей тоже очень жаль. Она просто была очень расстроена из-за Джейка.

— Что-то его давно не видно.

— Он уехал.

— Вот те раз! — В голосе его не было особенного сочувствия. — Представляю, в каком состоянии ваша мама.

— Да. Так и есть. Поэтому она сегодня не ходила в магазин, поэтому… Я понимаю, что это нахальство, но не могли бы вы одолжить нам пакет молока?

Брови у Стива поднялись еще выше.

— Так это она послала тебя попрошайничать?

— Она плохо себя чувствует.

— Гм, — сказал Стив.

— Кто там, Стив? — спросил Энди из глубины квартиры.

— Малышка Лола Лоллипоп с нижнего этажа. Пришла клянчить у нас пакет молока.

— Одолжить пакет молока, — сказала я. — Мы отдадим вам деньги, когда… когда сможем.

— Привет, Лола Роза, — сказал Энди, ласково отпихнув Стива. — У тебя все в порядке, детка?

— Да, спасибо.

Энди поглядел на меня озабоченно.

— Зайди-ка на минутку, — сказал он. — Хочешь чаю? Или колы с хрустящими хлопьями?

У меня потекли слюнки.

— Я не могу оставлять Кендэла надолго одного.

— А что, мамы нет дома? — Стив прищурился.

— Нет, мама дома! Просто она в постели, плохо себя чувствует. Я хочу сделать ей чаю, поэтому можно мне одолжить у вас молока?

— Конечно, — сказал Энди.

Он принес литровый пакет, несколько банок кока-колы и пачку хрустящих хлопьев.

— А это вам с Кендэлом.

— Энди, спасибо вам, спасибо огромное!

— А что будет с завтраком? Мама что-нибудь припасла?

— Вообще-то, хлеб у нас немножко заплесневел…

Он отрезал половину батона и дал мне в придачу большую пачку мюслей.

— Вы так добры…

— Да, он у нас добряк, — протянул Стив, но, похоже, совсем не сердился на это.

Мы с Кендэлом в минуту проглотили колу и хлопья. Я понимала, что надо бы оставить половину пакета на завтра, но мы были до того голодные, что подъели все до крошки и еще облизали пакет. Кендэл слишком жадно пил свою колу, и на него напала икота. Сначала это ему показалось ужасно смешно. Потом он устал и занервничал.

— Останови меня! — попросил он.

Я дала ему воды попить, но он икнул, когда глотал, и подавился. Но даже это не остановило икоты. Говорят, нужно напугать человека, тогда он перестанет икать. Я подкралась к Кендэлу и сказала "у-у!" страшным голосом. Это тоже не подействовало.

Глупо было пытаться его напугать, когда мы и так в страшном положении. Голос Рока надрывал животик от смеха.

Когда я уложила Кендэла, он все еще икал. Я повернула его на живот и погладила ему спинку.

— Я так делала, когда ты был совсем маленьким. Ты всегда от этого срыгивал.

— Я и чичас совсем маненький, — пролепетал Кендэл, нарочно картавя. — Рыг-рыг. — Он несколько раз подкинул Джорджа. — Бедняжка Джордж, у него тоже рыгучая икота.

— Еще бы он не икал! Скажи ему, чтобы перестал обгрызать бедного медведя Бобку.

— Он же голодный, — сказал Кендэл. — А Бобби нравится, когда его едят.

— Ну ладно, только скажи ему, чтоб не думал приставать к Розочке. Моего мишку я не дам обгладывать какой-то акуле.