— Уколи меня, — послышался голос.

Джек вскрикнул и затих. Еще раз вскрикнул, но на этот раз неуверенно.

— Уколи меня, — повторил голос.

Джек вытаращил глаза. Жуткая пасть никуда не делась, но и не опустилась ниже.

— Ты меня слышишь? — осведомился голос.

Слова возникали в голове у Джека. Это происходило с ним не впервые, но сейчас эти слова звучали до странности успокаивающе, убаюкивающе. Казалось, к его разуму прикасаются мягкие, прохладные пальцы.

— Ты меня слышишь? — повторил голос.

— Д-да, — выдохнул Джек.

— Хорошо, — сказал голос. — У нас не так много времени. Слушай внимательно.

Джека не надо было уговаривать. Еще никогда в жизни он никого так внимательно не слушал.

— Кончик лезвия твоего ножа, — продолжал голос, — совсем близко от моего брюха. Если ты сейчас поднимешь руку, ты меня уколешь.

Джек не пошевелился. Он раскрыл рот от изумления.

— Что-то не так? — поинтересовался голос. — Двигаться можешь?

— А-а-а… Да, — оторопело ответил Джек. — Просто… Ты хочешь, чтобы я тебя уколол?

— Конечно нет. Но для тебя будет лучше, если зрители увидят, что ты хотя бы немного сопротивляешься. Поэтому сделай это. Да поскорее.

Джек собрался с силами, сжал нож и ткнул им вверх. Паук сильно прижал его к земле, и он не мог увидеть, чего добился своим ударом, но почувствовал, как на его руку капнуло что-то липкое и теплое.

— Вот… вот так? — растерянно спросил он.

— Это лучшее, на что ты способен? — спросил голос.

— Да, — ответил Джек.

— Ладно, сойдет. Йи-и-и-и-и-и-и-и-и-и!

Со звуком, похожим на усиленный во много раз скрип мела, которым ведут по школьной доске, паук встал на дыбы. Джек в страхе смотрел на массивное черное брюхо паука, а тот принялся дергать и трясти ногами, будто в жуткой агонии. Джек слышал, как ревет, воет и визжит толпа зрителей. На миг он ощутил странное чувство радости.

А потом паук опустил голову. И его челюсти сомкнулись на шее Джека.

И паук укусил его.

Джек почувствовал укол зубов паука. Шея стала мокрой, места укусов защипало, из ранок потекла кровь. Но это ощущение длилось всего секунду, не дольше. Джеку хотелось закричать — почему бы нет? Он имел полное право закричать, но обнаружил, что не в силах разжать губы. Кровь словно застыла у него в жилах, дыхание перехватило, перед глазами поплыли лиловые пятна.

— Ну вот, — сказал паук. — Прежде чем ты потеряешь сознание, я хочу, чтобы ты понял… В общем, ничего личного. Я тебя не знаю, я тебя раньше в глаза не видел, и вполне возможно, что при других обстоятельствах мы могли бы подружиться. Я просто хочу, чтобы ты понял, — повторил паук, — это меня очень огорчает.

«Просто блеск, — мелькнула вялая мысль у Джека. — Спасибочки».

— Прощай, Джек, — прозвучал голос паука. — Да пребудет с тобой мое благословение.

Лиловые пятна так расплылись, что заслонили собой все.

«Ну, — подумал Джек, — больше я никогда никого не буду пытаться спасать. Как это типично, — успел добавить он. — Все это. Как это чертовски типич…»

И его окутал непроницаемый мрак.

— Да уж, — сказал император, сверху вниз взглянув на Чарли. — Не слишком впечатляюще, не правда ли? Неужели, — добавил он, — это лучшее, на что вы, люди, способны?

Чарли молчал.

— Я хочу сказать, — продолжал император, указав на арену, — случались и более короткие поединки, конечно. Но все они были поинтереснее этого.

Император внимательно смотрел на Чарли, изучая его реакцию. На его губах играла едва заметная улыбка.

Чарли не шевелился.

— Подожди, Чарли, — твердо сказал ему Скордж, и его слова проникли прямо в сознание Чарли, чтобы их не услышал император. — Наше время настанет, но только если ты будешь ждать.

— Ты можешь покинуть нас, Кхенименту, — сказал император, продолжая улыбаться. — Сейчас же.

— Благодарю вас, сир, — ответил Скордж. — Пойдем, Чарли.

Они исчезли.

Как только это случилось, император разлегся на горе подушек и стал задумчиво жевать сласти.

Гукумат, стоявший рядом с императором, отвесил ему поклон.

— Избавиться от этого маленького человечка обычным способом?

— Нет! — воскликнул император. — Нет! Какой нам может быть толк от этого жалкого мешочка с кровью? Ты же знаешь, я не стану понапрасну тратить на него свои силы.

— Безусловно, сир, — ответил обер-министр. — Как глупо было с моей стороны предположить такое!

— Тем не менее, — медленно протянул император.

— Сир?

— Отправь его к Годфри.[6]

— Как пожелаете, мой повелитель.

Как только приказ был получен, он сразу же был исполнен.

Император откинулся на подушки. На арену уже выходили следующие соперники. Они интересовали его куда больше.

— Он убил его, — сказал Чарли. Бледный и дрожащий, он стоял, глядя в никуда. — Он убил Джека!

Они со Скорджем снова находились на «Игле» — самой высокой точке ада.

— Чарли…

— Джек мертв! — воскликнул Чарли. — Джек пошел за мной сюда, а теперь он…

— Чарли, послушай меня, — заботливо сказал Скордж. — Что ты хочешь сделать?

Чарли непонимающе глянул на Скорджа и задумался.

Он вспомнил о том, как они с Джеком, бывало, до четырех часов утра смотрели фильмы про зомби, когда на самом деле должны были спать.

Он вспомнил о встрече с отцом в китайском ресторане. О том, как ни на минуту не сомневался, что Джек пойдет туда с ним, поддержит его. Можно было даже не спрашивать, пойдет он или нет. Джек всегда всюду с ним ходил, сколько Чарли себя помнил. Он даже сюда за ним пошел — в ад.

В музыке Джек разбирался кое-как. Одежду ему всегда покупала мама. Но Джек был другом Чарли. И теперь его не стало. А император улыбался.

Чарли утер слезы и сопли, вытер руку о штанину и часто заморгал.

— Император, — медленно сказал он, собираясь с мыслями. — Я хочу убить императора.

— Я тоже, — сказал Скордж.

Они посмотрели друг на друга.

— Убить его, — сказал Чарли. — Так ты этого хоч…

— Если мы убьем императора, — сказал Скордж, — мы сможем занять его место на престоле. И тогда вся его власть и весь ад станут нашими, и мы сможем делать все, что только пожелаем.