судорожного пожатия и, запечатлев на восковом лбу прощальный поцелуй, поспешно покинул и комнату, и дом.

У подножия холма Моел-Гест, примерно в миле от Тай-Гласса, в зарослях шиповника и белой брионии с мягкими завитками спрятался хрустальный пруд – чистейшее зеркало для синего неба. У берегов плавали широкие зеленые листья водяных лилий, а при свете солнца навстречу лучам из прохладной глубины поднимались великолепные цветы. Труднопроходимые заросли наполняли бесчисленные звуки. Щебет птиц в ветвях деревьев, неумолчный гул витавших над прудом насекомых, звон далекого водопада, блеяние пасущихся на холме овец – чудный хор создавал восхитительную гармонию природы.

Еще пару лет назад, во время одиноких блужданий в поисках покоя, этот уголок оставался одним из любимых приютов Оуэна. И сейчас, выйдя из Тай-Гласса, он интуитивно направился сюда, стараясь быстрой ходьбой заглушить нарастающую агонию.

Наступило то время дня, когда заявляет о себе грядущее изменение погоды. Маленький пруд больше не отражал яркую синеву неба, а повторял темные слоистые облака. Время от времени порыв ветра срывал осенние листья, а мирная музыка терялась в завываниях ветра на скрывавшихся в горных расщелинах болотах. А вскоре начался дождь и, усиливаясь с каждой минутой, превратился в ливень.

Только Оуэн ничего не замечал. Сидя на мокрой земле, закрыв лицо ладонями, все свои силы – и умственные, и физические – он сосредоточил на обуздании огненного потока крови, бурлящего и обжигающего мозг, угрожая свести с ума.

Призрак мертвого сына стоял перед ним, громко умоляя о мести, но когда несчастный молодой отец осознал, кому просит отомстить младенец, то содрогнулся от ужаса, ибо это был его собственный батюшка!

Снова и снова Оуэн пытался остановить поток мыслей, но круг замкнулся и не освобождал сознание. В конце концов ему удалось обуздать страсть и немного успокоиться. Теперь можно было попытаться подумать о планах на будущее.

В страшной реальности момента Оуэн не заметил, что отец ушел, так и не узнав о трагическом исходе своего визита. Ему казалось, что сквайр Гриффитс видел все, а потому решил отправиться в Бодуэн и поведать о причиненном несчастье, сразить глубиной горя, но тут пришло на ум воспоминание о давнем проклятии и навеяло ужас. Оуэн испугался не справиться со стихийной страстью и утратить контроль над собственными действиями.

В результате долгих размышлений Оуэн решил не трогать отца, а вот Нест увезти в какую-нибудь далекую страну, где она сможет забыть про свое горе, а ему придется зарабатывать на жизнь трудом и не останется времени на переживания.

Однако, углубившись в подробности плана, Оуэн вспомнил, что все его деньги (а в этом отношении сквайр Гриффитс отнюдь не проявлял жадности) заперты в секретере. Напрасно он искал выход из сложившегося затруднительного положения: не оставалось ничего иного, как только отправиться в Бодуэн, и единственное – больше того, твердое – намерение заключалось в том, чтобы избежать встречи с отцом.

Оуэн встал и по едва заметной тропинке побрел в постылый дом. В потоках дождя Бодуэн показался еще мрачнее, чем обычно, и все же молодой человек посмотрел на него с сожалением: как бы уныло ни проходила там жизнь, предстояло покинуть поместье на долгие годы, если не навсегда. Вошел он через боковую дверь, открывавшуюся в коридор, где располагалась его комната с книгами, ружьями, удочками, принадлежностями для письма, документами и прочими нужными вещами.

Здесь он принялся торопливо собирать все необходимое для путешествия, ибо, помимо страха перед нежелательной встречей, руководствовался стремлением отправиться в путь как можно скорее, если только Нест сможет выдержать испытание. Оуэн пытался представить, какие чувства испытает отец, поняв, что когда-то любимый сын навсегда покинул родной дом. Пожалеет ли он о своем поведении и вспомнит ли с горечью того любящего, ласкового мальчика, который в былые дни не отставал он него ни на шаг? Или, увы, всего лишь порадуется, что препятствие к нынешнему счастью – согласию с женой и странной привязанности к ее ребенку – наконец-то само собой устранилось? Отпразднуют ли они его отъезд? Потом подумал о Нест – потерявшей дитя молодой матери, еще не успевшей в полной мере осознать тяжесть утраты. Несчастная Нест! Глубоко любящая, искренне преданная! Как ее успокоить? Оуэн представил жену в чужом краю: безутешную в материнском горе, тоскующую по родным горам, – но даже эта мысль не поколебала твердого намеренья Оуэна. Идея, что только огромное расстояние между ним и отцом сможет отвести проклятие, все мрачнее нависавшее, пока он оставался на обозримом расстоянии от убийцы своего ребенка, овладела разумом неумолимо.

Оуэн уже почти закончил сборы и с нежностью подумал о скорой встрече с женой, когда дверь неслышно открылась и в поисках каких-то вещей названного брата в комнату заглянул проказливый Роберт. Увидев хозяина, он в нерешительности помедлил, но буквально мгновение, потом дерзко вошел, положил ладонь на рукав Оуэна и осведомился:

– Как поживает шлюха Нест?

Желая оценить эффект от своих слов, Роберт ехидно заглянул в лицо Оуэна, но пришел в ужас от того выражения, которое увидел, и бросился к двери. Оуэн же тем временем постарался убедить себя, что он всего лишь ребенок: не понимает смысла того, что услышал от взрослых и повторил.

Спрятавшись в коридоре, Роберт продолжал выкрикивать оскорбления, и ладонь Оуэна, словно стремясь обуздать нарастающий гнев, сама собой сжала рукоять пистолета. Он держался, пока несносный мальчишка говорил гадости про него и Нест, но когда тот перешел к насмешкам над бедным мертвым младенцем, не справился с собой и, прежде чем обидчик успел скрыться, схватил его за руку и с силой ударил.

Уже в следующее мгновение он пришел в себя: остановился, ослабил хватку и, к своему ужасу, увидел, как Роберт сполз на пол. На самом же деле, наполовину оглушенный, наполовину испуганный, хитрюга предпочел изобразить обморок.

Увидев его лежащим без движения, несчастный Оуэн горько раскаялся в содеянном и собрался переложить мальчика на широкую резную скамью, чтобы привести в чувство, но в это мгновение появился сквайр.

Скорее всего, в то утро в Бодуэне лишь один человек оставался в неведении относительно отношений наследника с Нест Притчард и ее ребенком. Как бы ни старался молодой человек скрыть свои посещения Тай-Гласса, они происходили слишком часто, чтобы остаться незамеченными. К тому же изменившееся поведение переставшей появляться на танцах Нест говорило само за себя. Однако в Бодуэне непреложно властвовало влиятельное, хотя и не признанное официально мнение миссис Гриффитс: до тех пор пока госпожа этого не позволит, никто не смеет поставить сквайра в известность о произошедшем.

Наконец пришло время,