– Большой Кастелян! – взревел Гагра, прыгая к конвейеру. Магопес был уже под потолком, барахтаясь среди кубиков магрила. Одной рукой эльф вцепился в конвейер, а второй потянулся к магу и ухватил за хвост.

– Нет, отпусти… – Кастелян вырвался, и конвейер втянул его в отверстие.

– Наверх! – Вслед за эльфом Блюмкин бросился к лестнице. Они побежали по ступенькам, но на середине присели, услышав грохот над своими головами.

Носорог попытался пролезть сквозь квадратный люк, застрял, выбрался обратно в спальню и с разбега вновь обрушился на люк. Кости заскрежетали о железо, и зверушка провалилась вниз.

Гном с эльфом, покачиваясь, повисли на перилах – лестницы не стало. Вместе с носорогом она упала на пол, превратившись в обломки, лежащие вперемешку с грудой костей, которыми когда-то была зверушка.

– Кастелян сказал мне остановить Машину! – крикнул снизу Эб. – Как это сделать?

Висящие на перилах Гагра с Блюмкиным посмотрели на него и не ответили. Переглянувшись, они поползли вверх.

* * *

Когда сквозь узкое отверстие конвейер вынес Кастеляна в спальню, маг упал на вершину пирамиды магриловых кубиков и скатился с нее на пол. Опустившись на четыре лапы, он помотал головой.

В спальне было полутемно, лишь от пирамиды исходило золотистое свечение.

– Бардо! – позвал Кастелян.

Ответом ему стали лишь неразборчивые звуки какой-то возни. Магопес пошел вперед. Сначала из полутьмы выступил ряд пустых гранитных постаментов, затем стол, широченная кровать и раскрытый сундук.

– Эй, Бардо! – Кастелян пошел быстрее, потому что звуки впереди были необычными – он никак не мог понять, кто именно издает их.

А потом он увидел двоих. Книгу и маленького дракончика, которого она медленно заглатывала.

Дракончик был веселого ярко-зеленого цвета, на концах перепончатых крыльев шевелились длинные гибкие пальцы. Такими пальцами вполне можно писать, перелистывать страницы, ковырять в носу…

Или колдовать.

Еще у дракончика была узкая голова, напоминающая крокодилью, длинный хвост и розовое брюшко.

Когда Кастелян заметил их, дракончик как раз вырвал изжеванное крыло из напоминающего рот кривого черного провала в обложке и с писком отлетел в сторону.

– Бардо! – удивлению Кастеляна не было предела. – Что с тобой? Ты же был человеком…

– Ты? – Старый друг, ставший врагом, замахал крыльями, пытаясь избежать встречи с устремившейся за ним книгой. – Ты тоже был человеком!

– Это случайность. А что произошло с тобой?

– Меня прокляли! – Дракончик выкрикнул это, закладывая крутой вираж, пытаясь ускользнуть от черного рта.

– Но кто? – еще больше изумился Кастелян.

– Гулгор. Какая тебе разница? Теперь я выгляжу именно так, и оставим это… Ай! – «Бардо Тодол» наконец настиг Бардо Тодола, хищный рот раскрылся и схватил раздвоенный хвост.

– Дракон? Но почему? Что ты сделал ему?

– Он дал нам часть своих сокровищ под проценты, мы открыли банк… а потом, когда ты исчез, я не захотел платить ему долг. И еще – решил отобрать у него все остальное. Со своими слугами напал на него, но у драконов есть древняя магия, и он…

Как черный коршун на цыпленка, книга бросилась на дракончика.

– Помоги мне, враг мой! – воззвал Тодол, когда его тело до половины ушло в обложку. – Она поедает меня!

– Ты сам виноват, – возразил Кастелян.

– Но я всего лишь написал ее!

– Ты наполнил ее собой, создал внутри нее мир. Оживил ее. Ты крал мои идеи, мой талант – магию моей книги и наполнял им свою, – говоря это, Кастелян пытался лапой расстегнуть ремень и снять с себя Зубастика. – Она стала сильнее тебя.

Теперь из обложки торчала лишь голова дракончика. Его длинная шея извивалась, узкие глаза испуганно смотрели на магопса.

– Помоги мне, друг мой!

– Я помогу, – сказал Кастелян. Ремень упал на пол, и магопес изогнулся, сбрасывая Зубастика со спины. – Я прощу тебя перед тем, как ты исчезнешь.

– Нет, спаси меня от моей книги!

– Этого я не могу сделать.

Зубастик на полу шевельнулся.

– Я не знал, что творю, когда писал ее!

– Оправдания не помогут. Надо было думать раньше.

Перед тем, как окончательно исчезнуть, крошечная пасть мага приоткрылась в последний раз.

– Она поглотит и тебя. Я не виноват!

– А ты не пиши плохих книг.

Бардо Тодол исчез в «Бардо Тодоле». Черная книга гулко сглотнула и всплыла к потолку. Узкий выпуклый глаз взглянул сначала на пирамиду магриловых кубиков, затем уставился на магопса.

Помимо воли Кастелян попятился.

Провал рта был широко раскрыт, за ним клубилась беспросветная чернота протомира Тодола, где смутной тенью среди других теней обретался теперь и сам маг. Из квадратного люка показалась голова Гагры. На груди его сомкнулись две руки – Блюмкин висел на спине эльфа.

Глаз вновь обратился в сторону магриловой пирамиды, и книга полетела к ней.

Зверушки огибали Машину с двух сторон, медленно приближаясь к Эбу.

Остановить ее? Но он видел, как легко шестерни перемололи спрессованный магрил, видел, что Гагра не смог повредить ни единой детали своим копьем…

Пресс опустился в очередной раз, новая порция магии, ставшей золотистыми кубиками, поползла вверх по конвейеру. Со всех сторон через отверстия в стене облака влетали в пещеру и по трубам проникали в Машину.

Магия приходила сюда отовсюду, со всех сторон, и мир погибал. Бардо Тодол похищал саму его суть, и это объясняло все, кроме одного: почему Эб почти не помнит своего прошлого?

Пресс опустился, поднялся, снова пошел вниз. Кастелян сказал – останови Машину, но не сказал, как сделать это. Зверушки были вокруг, лапы и крылья тянулись к Эбвину…

Он шагнул вперед и подставил под пресс жезл.

Верхняя плоскость уперлась в лучи снежинки, сдавила рукоять. Снежинка затрещала, из нее посыпались искры – и пресс остановился.

Возможно, он не помнит прошлого потому, что никакого прошлого у него просто не было?

Рокот Машины сменился надрывным гудением. Зверушки разом остановились. Эб попятился, обернулся и выглянул наружу через широкое отверстие над полом.

Отсюда был виден весь мир. Горы вокруг, заснеженные пики под тяжелым серым небом, долины, холмы. Крыши домов посреди них, ратуша, зеленое пятно Кривого леса. Нить рельсов, насыпь промежуточной станции… океан.