— Вон у тебя жизнь, какая интересная!

— Да что ты говоришь такое?

— Преступления расследуешь…

— Так меня и допускают преступления расследовать! Думаешь, мой Самохвалов другой? Думаешь, он не хочет все решать за обоих, потому что мужчина? Ох, ну и ночка!

— Бывает. Давай-ка, подруга, по рюмочке, -подмигнула Люська.

— В четыре утра?!

— А чем не время? Все равно не уснуть.

— А, давай!

Люська тут же полезла в холодильник.

— А Сергей? — спросила Люба, подумав, что водка — напиток не женский. Так можно и до бытового пьянства докатиться.

— Это надолго, — махнула рукой Люська. — Мне просто надо снова почувствовать себя авантюристкой. Я привыкла жить в вечном поиске.

— Ты и сейчас в поиске, — попыталась Люба утешить подругу.

— В каком? На каком масле лучше жарить котлеты? Давай-ка, Любаша, еще по одной!

…День так и прошел, как начался: скомкано и бестолково. К вечеру Люба только подумала: «Слава богу. Слава богу, что он закончился! Завтра выходной». В десять вечера Стас так и не появился. Люба долго сидела за компьютером, прислушиваясь к звукам на лестничной клетке. Вдруг, да заскрежещет дверь лифта? Должен же он прийти домой ночевать! Домой?

…Baby: вошла в чат! Ура!!! Привет всем, всем, всем!

Винни Пух: Привет, подруга? Как настроение?

Baby: великолепно)))))))!

Винни Пух: А я скучаю. Скуча-ааааааа-ю!

Синяя Борода: аналогично.

Baby: привет! Давненько тебя не было видно!

Сказочник: надо делать паузу в общении.

Синяя Борода: не хотелось бы.

Сказочник: что поделаешь! Иногда возникают проблемы.

Синяя Борода: какого рода?

Baby: с потенцией?

Винни Пух: хочешь проверить?

Синяя Борода: я-то готов, а…

Сказочник: недельку надо подождать.

Baby: неде-еееее-льку! Мужики, тоска с вами! И зачем только лезете к нам в чат?!!!!!!!

«Слава богу, что ты этого не знаешь! — вздохнула Люба. — Значит, они испугались и решили сделать перерыв. Что ж. Надо бы Стасу завтра сказать. Где же он бродит?»

… Машины, машины, машины. Сплошным потоком. То и дело кто-нибудь, нарушая все существующие на свете правила дорожного движения, лихо ныряет из одного ряда в другой, подрезает, обгоняет. Водителей-женщин почти столько же, сколько водителей-мужчин. Сидящий за рулем черного «БМВ» вздыхает:

— Дамочка в крайнем ряду лихо рулит! Ты смотри, что делает? А? Ничего, симпатичная! И молоденькая.

— Как ты отсюда разглядел? — усмехается пассажир.

— Чую. Вот бы ее, а?

— Шеф сказал не дергаться.

— Думаешь, засветились?

— Кто его знает? Машину бросили, это хорошо. А хозяина, который доверенность выписывал, пускай ищут. Его давно уже и след простыл. Все чисто.

— Эх, и эта ничего! Сопля совсем, а? И уже на джипе!

— Этих лучше не трогать вообще. Знаешь, какой там папа?

— Точно папа?

— Или папик. Это кому как в жизни повезло. А наш с тобой товар — дамочки среднего класса. От крутых тачек лучше держаться подальше.

— Нет, ну ты посмотри, что делает? Нарывается, точно!

— Значит, сила за ней. Те, у которых за спиной никого нет, так не борзеют. Оставь. Пусть едет.

— Почему меня так не родили?

— Попроси, чтобы отправили обратно на небо. Может, в следующий раз больше повезет. Родишься у кого надо.

— Иди ты… Сказал, а? На небо! Поживем еще! Что дано, то дано. Ничего, мы свое заработаем! Но, сказать по правде, не терплю этих соплюх за рулем! Учить их надо. Учить…

В субботу утром Люба проснулась оттого, что почувствовала себя прижатой вплотную к стене, к ворсистому колючему ковру. «Ну, разве можно так спать! Пять сантиметров оставил, а сам развалился, как барин! Как только у него со…»

— Совести хватает, — закончила она вслух и тут только сообразила, что Стас все-таки пришел ночевать.

«Во сколько же, интересно, он появился? И ключ нашел! Даже в дверь звонить не стал! Интересно, это потому, что он боялся меня побеспокоить, или до сих пор злится?»

— Совести? Почему совести? — пробормотал Стас, не просыпаясь.

— Ты где был? — вкрадчиво шепнула Люба ему в ухо.

— Там…

— Где там?

— В этом, как его…?

— В ресторане? С женщинами?

— Угу…

— Может, с Ларисой?

— С Ларисой? С какой Ларисой? — глаза у него по-прежнему были закрыты. Даже всхрапнул слегка после этих слов.

— Брюнетка. Антрацитовые глаза. Или это была блондинка?

— Ага…

— Что ага?

— Ага…

— Ты мне изменяешь?

— Ага…

— Ах, вот оно что!

— Показания, данные во сне, судом не учитываются, — сказал Стас совершенно не сонным голосом и открыл синие глаза. — Ну, что, подруга? Поймала?

— Ты где был?!

— Любовь Александровна, вы повторяетесь. Зачем надо было допрашивать меня сонного?

— Говорят, что в такие моменты люди выкладывают чистую правду. Да подвинешься ты, наконец, или нет?

— А граница? Где граница? — тут же стал он нащупывать середину дивана, где были сдвинуты обе подушки.

— Ну и где?

— Как раз там, где кончается мое туловище.

— Твое туловище кончается почти у самой стены, а я вишу в воздухе.

— Висю.

— Безграмотный занудливый тип.

— Любовь моя, вы не правы.

— Значит, ты не сердишься за вчерашнее?

— Сказать по правде, мне давно хочется изолировать тебя от общества в целях его безопасности… Так мы едем сегодня?

— Куда? Ах, да! В городок, где родилась Снежана Варягина!

— Именно. Что у нас на завтрак?

Завтрак Люба готовила под комментарии лучшей подруги:

— Уважаемые телезрители и гости студии! Сегодня мы поговорим о людях с третьей группой крови! Это кровь текла в жилах…

— Не у тебя и не у меня, — сказал Стас, нажимая на кнопку.