Застыв, маг взбешенно посмотрел на меня. Я вопросительно на него.

Психанув, рожа прошипел:

— Телль, твоя непосредственность потрясает!

О чем это он?

— Соображаешь, что с тобой будет, если я сорвусь? — продолжил свирепеющий белый.

А мы, черные, тоже психовать умеем.

— Рожа, я просто вопрос задала! — прошипела злая ведьма.

Белый застыл. Его подчиненный, осторожно бочком обойдя начальство, негромко мне сказал:

— Указом короля, все черные вошедшие в силу ведьмы клеймируются в добровольном порядке, но у тех, кто отказался, поглощается источник. Не официально, но…

Я пошатнулась.

Рожа, глянул на березку и приказал:

— Альфред, умолкни.

Мне стала понятна ярость Люсинды — ей больше пятидесяти, самый расцвет силы для черной ведьмы, что в учебниках по магии и называется «вхождение в силу», а значит…

Резко развернулась, вошла в лавку, приказала:

— Хархем, найди мне официальный полученный сегодня Люсиндой свиток.

Черный призрачный ворон тяжело слетел со стола на пол, прошелся по темно-зеленому затертому ковру под стол, и вскоре оттуда выволок официальную белую бумагу. Подойдя, забрала свиток, развернула, прочла:

«Официальное уведомление для личного прошения».

Ниже стоял кровавый отпечаток — все ясно, адресное уведомление, прочесть его могла только Люсинда И прочла. И пришла в ярость. Но что потом? Почему ведьма вдруг успокоилась, написала записку для посетителей и покинула лавку? Куда она могла пойти? И зачем?

Снаружи раздался треск. Оглянувшись, поняла, что белый пытается взломать защиту.

И ведь взломает, если уж более сотни источников поглотил.

Наши взгляды встретились — Арвейн опустил руки, пристально глядя на меня. Я точно так же пристально смотрела на своего врага. Теперь врага. Маг выругался, отвернулся. Он все понял.

— Гардэм, за мной, — прошептала я.

И взяв сумку, направилась туда, куда черным ведьмам в чужом черноведьминском доме ходить не положено.

В подвал.

* * *

— Тьмы, Телль, — радостно поприветствовал меня Гернаримарнахр.

Жуткий черный с красными руническими символами на груди и крыльях демон радостно оскалился мне полуметровыми клыками.

— Тьмы, уважаемый и почтенный Гернаримарнахр, — тяжело дыша, улыбнулась я.

И опустилась на пол.

Устала. Пока разгребла ящики с вином, пока место высвободила, пока пентаграмму в символе смерти чертила, да плюс еще кровью собственной поливала — умаялась.

— Выглядишь паршиво, — обрадовал демон, — давно не спишь?

— С ночи, — с жителями преисподней нужно быть честными.

Гернаримарнахр внезапно потянул носом, принюхиваясь, после удивленно произнес:

— Ба, Телька, да ты никак готовить научилась! Что это там у тебя, блины?

С сомнением поглядела на демона, потом вспомнила, и, потянувшись к сумке, достала промасленный сверток.

— Это не я, это священник, — призналась ведьма.

— На святой водице замешаны? — хмыкнул демон. И тут же приказал: — Дай.

Молча передала сверток, который затрещал на границе пентаграммы, но не вспыхнул. Гернаримарнахр деловито развернул сверток, взял один блин, пристально рассмотрел его в свете огня, и сунул в пасть. Закрыв глаза медленно прожевал и вынес вердикт:

— Недурственно.

— Да, хорошо готовит, — согласилась я.

— Блины от святого отца. — демон хохотнул. Затем, глянув на меня агатовыми глазами, произнес уже серьезно: — Засчитано в качестве платы за вызов.

Чуть, не присвистнула — обычно кровью платить приходится.

— Не благодари, — Гернаримарнахр свернул сверток, засунул за пояс штанов. — я теперь в Преисподней хвастать буду, что ел святые блины. Звала зачем?

Шмыгнув носом, перетянула сильнее запястье, которое все еще кровоточило, и честно призналась:

— Хочу спасти Люсинду.

Гернаримарнахр оторопело вытаращился на меня. Глаза его стали круглыми, пасть с клыками приоткрылась, являя взору вконец ужасающую картину. Затем последовало громоподобное:

— Что?! Ведьму?! Конкурентку?! Которая тебе даже не родственница?! Телль, ты сдурела.

И это было только начало.

Неодобрительно цыкнув, демон достал чью-то закопченную конечность и начав ее зло грызть, продолжил:

— Права была твоя мамка, черти ее подери, в глушь тебя, ранимую дуру надо, в самую беспросветную, чтобы ума набралась, дура жалостливая. Это надо же, додуматься — спасать конкурентку!

Даже не родственницу!

Повторно шмыгнула носом, жалостливо глядя на Гернаримарнахра — обычно действует. Подействовало и сейчас, рычать перестал, но зато, подавшись ко мне грозно вопросил:

— Ты мне что обещала, Телль?

Насупилась.

— Ты мне гарантировала, что если тебя прикрою, ты за год себе мага найдешь и родишь ведьмочку. Был такой разговор?

— Был, — я поняла, что, кажется, помогать мне никто не собирается.

— Иии?! грозно вопросил демон.

Промолчала, опустив голову.

— И не надо мне заливать, что тут нигде белых магов не водится! — окончательно разъярился Гернаримарнахр.

Закрыл глаза, а через мгновение взревел:

— Восемь магов, Телль! Восемь беломордых рож, твою мать! Пятеро так вообще вокруг лавки ошиваются, а один… — демон хмыкнул, — один твой, малышка.

Воспоминание о белом окончательно испортило все ведьминское настроение.

— Настойчивый какой, — продолжил Гернаримарнахр, — понял, что демона вызвала, пытается спасти… тебя, ха!

Сложила руки на груди, демонстрируя очевидное «Да ни за что!».

Демон приоткрыл одни глаз, смерил меня внимательным взглядом и выдал:

— А придется. Мы с тобой как договаривались, Телль, от тебя выполнение всех условий, от меня содействие в занятии поста верховной, так?

Договор в принципе был.

— Начинай охоту на мага, — требовательно приказал Гернаримарнахр.

— Сам на него охоться! — не сдержалась я.

Хохотнув, демон протянул:

— Извини, малышка, он не в моем вкусе — у него ни шипов, ни клыков ядовитых, ко всему прочему он даже не женщина.

— Вот и мне он тоже не нравится. — пробурчала ведьма.

Гернаримарнахр открыл и второй глаз, укоризненно покачал головой и сообщил: