Из разброса вопросов Шибаев понял, что одной-единственной версии у капитана Астахова нет, а есть несколько взаимоисключающих, и он «стреляет» наугад.

— Что вы знаете о сотрудниках? — повторил он. — Вы же понимаете, что я не могу увидеть их персональные файлы…

Она напряженно всматривалась в его лицо и наконец сказала:

— Можно посмотреть в Колином электронном архиве, если хотите.

— Разве его компьютер не увезли?

— Увезли, но есть флешка. Можно посмотреть на моем. У Коли все материалы были и дома, и на работе.

Следующие два часа он просматривал досье работников компании и задавал Кире вопросы. Она кормила на кухне мальчика, Шибаев из гостиной выкрикивал свои вопросы, и она выкрикивала ответы.

Руководящий состав был невелик — главный инженер, он же заместитель хозяина, в данное время исполняющий обязанности начальника Анатолий Кириллович Ландис. С фотографии на Шибаева смотрел средних лет мужчина с узким, довольно приятным, но невыразительным лицом неврастеника — неспокойный взгляд, тонкие губы, острый подбородок.

Второй заметитель Плотникова, Карл Андреевич Ситков, производил впечатление человека, довольного жизнью. Он отвечал за коммерческие контракты и мотался по стране.

Программист-статистик Роман Илларионович Шевченко обеспечивал техническое обслуживание и сводки.

Главный бухгалтер Олесская Ирина Владимировна была немолодой толстой женщиной, просто бухгалтер, ее помощница — молоденькой, тощенькой, с кудряшками — никакой.

Специалисты-сборщики — двенадцать человек, в основном мальчишки, мастер — солидный, усатый, с отдутловатой физиономией пьяницы. Охрана — начальник, судя по всему, бывший вояка, и два молокососа в форме. Один с круглым лицом и круглыми же бессмысленными глазами, другой с длинной шеей и острым подбородком. Все.

— Что вы можете сказать о Ландисе? — прокричал Шибаев.

Ему показалось, что Кира пожала плечами.

— Толя хороший человек, не женат. Говорили… — Она замолчала и выглянула из кухни. Шибаев ждал. — Говорили, он… нетрадиционал.

— Вы не допускаете, что он и ваш муж… извините.

— Ну, что вы! — Она даже улыбнулась, стоя на пороге. — Нет, конечно. Толя очень серьезный, надежный, прекрасный специалист, но… — Кира замялась, — со стервинкой, ехидный, всюду сует нос. Мне всегда казалось, что Ландис… как бы это сказать, доносит Коле про всех. Он сейчас у них за главного.

— А Ситков что за птица?

— Карлуша? Хохмач, ерник, вечно шутит, очень подвижный. Потому и мотается по командировкам. Сплетник. Был женат, жена ушла… вот уже несколько лет. Подробностей его личной жизни я не знаю.

— Программист? Шевченко. Что за человек?

— Никогда его не видела, он у них новый. Всего несколько месяцев работает.

— А куда делся старый?

— Уехал в Америку, Коля говорил.

Они «прошлись» по всем сотрудникам «Электроники», и Шибаев уже представлял себе персонал компании и обязанности каждого. Он не спросил об Алисе, лишь задержал взгляд на фотографии девушки. Она улыбалась с цветной картинки — красивая, самоуверенная, знающая себе цену…

— Астахов не сказал, как убили Алису? — спросил он, выключая компьютер.

— Задушили, кажется. — Кира передернулась. — Ночью, в ее квартире…

Они помолчали.

— Я хотел бы поговорить с заместителем вашего мужа Ландисом, — сказал наконец Шибаев. — Если можно, позвоните ему и попросите встретиться со мной.

Кира кивнула…

…Шибаев ушел от нее около шести вечера. Без пятнадцати семь он уже торчал перед банком, ожидая Жанну и перебирая мысленно аргументы, которые убедят ее сказать правду.

Он сразу определил, что настроение у Жанны на нуле. Она окинула его хмурым взглядом, и Шибаев особенно остро почувствовал их социальную разницу. В результате у него испортилось настроение, и он, в свою очередь, окинул ее еще более мрачным взглядом.

Они молча шли по улице, и Шибаев прикидывал, как задать вопрос в лоб, взять ее за шиворот и заставить признаться. Характерец у нее тот еще, но не дура же она, в конце концов, не может не понимать, что представляет опасность для убийцы. Он понимал, что Ильинская испытывает что-то вроде благодарности к преступнику за то, что тот успел ударить первым и освободил ее от тяжкого бремени, а потому выдавать его она не собирается. В ее понимании они теперь вроде сообщников и скованы одной цепью. Кроме того, она не верит, что убийца ее найдет. Надеюсь, подумал Шибаев угрюмо, она не считает, что Плотникова убила ее мыслеформа? Но это нисколько его не позабавило — в сложившейся ситуации ничего смешного не было.

— Может, поужинаем где-нибудь? — нарушила молчание Ильинская, и Шибаев понял, что она не хочет оставаться с ним наедине. После ужина он проводит ее домой, и… все. Он понял шестым или седьмым чувством, что, похоже, на их отношения надвинулась тень, и не мог понять ее природы. Ведь не замуж он ее зовет! И делить им нечего. С его типично мужской точки зрения, капризничать имела право женщина, на которую имеют серьезные виды, а не случайная знакомая вроде Ильинской. Или она боится его расспросов? Что доказывает его правоту — она видела убийцу, но будет уперто молчать.

Они вошли в полутемный зал небольшого ресторанчика с милым названием «Лавровый лист», или «Лаврушка», сели у окна с витражами. Красно-синие пятна света упали на лицо Ильинской, придавая ему потустороннее выражение — Шибаев вспомнил фильм «Аватар», где герои были синего цвета. Она не смотрела ему в глаза, и он почувствовал ожесточение — никогда не понимал и не принимал извечной женской игры — надутых губ, уклончивых обиженных взглядов, молчания, и вместо того, чтобы броситься утешать и успокаивать, испытывал желание встать и уйти. Ильинская, правда, не принадлежала к разряду играющих дамочек, но ожесточение у него тем не менее вызывала — своим упрямством и нежеланием прислушаться к голосу рассудка. Его опыт оперативного работника говорил, что убийца, заметая следы, пойдет на все. Убивший дважды — убьет еще раз. Ему терять нечего. Он задушил секретаршу Плотникова, а перед тем, как задушить, возможно, следил за ней, и он, Шибаев, несомненно, попал в его поле зрения. А через него вычислить Ильинскую — детская забава. Он представлял радость убийцы, когда тот увидит их вместе и узнает ее. Он, Шибаев, окажется связующим звеном между убийцей и свидетелем и, по сути, приведет его к Ильинской. А она молчит. Они по-прежнему не смотрели друг на друга. Она раздражала его своей независимостью и самоуверенностью, которые сейчас были попросту глупостью.

Она заказала рыбу. Шибаев — отбивную с грибами и вино и вспомнил, что утром всего-навсего выпил кофе и съел бутерброд, предложенный заботливым Дрючиным. И он обозвал его «авокадо», что созвучно с «абогадо», что, в свою очередь, значит «адвокат» по-испански. Авокадо Алик Дрючин! Неплохо! Благодарный клиент подарил Алику красивый галстук в шикарной коробке с названием фирмы — «Абогадо». Галстук был неносибельный — ярко-зеленый в желтые косые полоски и красную крапинку — может, у них в стране адвокаты любят такие галстуки, — и Шибаев вдоволь потоптался по хребту Алика и придумал ему кличку «авокадо». Он хмыкнул. Ильинская взглянула вопросительно. Шибаев пожал плечами — мол, у меня своя жизнь, так, вспомнилось кое-что смешное, к тебе это не имеет ни малейшего отношения.