Матвей слепо рванулся, пытаясь найти выход. Ужас наполнил его. Он рванулся в одну сторону7, в дру¬гую, заметавшись, как те тени, что он видел снаружи. Окончательно запаниковав, бросился куда-то вниз и вдруг на кого-то налетел.

— Как ты сюда попал, ученик волхва? Ты что, по¬гиб? — спросил чей-то голос.

— Я бессмертен, — упрямо выговорил Матвей.

— Здесь все бессмертны! Уж этого-то добра тут у каждого… А ну прочь отсюда! Пока ты жив, у тебя еще есть шанс не засгрять здесь навечно! — Моп'чая рука, а возможно, просто стальная воля, выбросила Багро¬ва прочь как котенка. И уже пронизывая стенку шара. Матвей осознал, чао это был Арей, и преисполнился к нему благодарности.

— Эй! Все хорошо? Вы живы? — Беспокойный го¬лос Брум и долетел из неведомой дали. Кажется, Ба¬грова трясли за плечи. Но он не был в этом до конца уверен, потому что связь с телом была утрачена.

Медленно, очень медленно Матвей стал выныри¬вать. Щеки жгло. Это Бруня, взвизгивая от страха, хле¬стал его по щекам.

— Уйди! — процедил Багров сквозь зубы.

Бруня отдернул ладонь. Запоздало взвизгнул в по-следний раз. Матвей поморщился:

— Перестань голосить… Долго я так лежу?

— Ми-ми-ми… Около получаса!

Багров не поверил. Ему показалось, он провел в Тартаре много меньше. Матвей с трудом сел.

— Голова болит… Почему я мокрый?

— Я вас снегом тер!

— И бил?

— Я не знал, что делать… Вы лежали и…

— Помоги подняться!

Бруня помог. Мало-помалу ощущение реальности возвращалось.

— Я стою?

— Стоите.

— Все. Теперь отпусти меня! — Багров был весь покрыт липким потом. На холодном ветру тело осты¬вало и мерзло.

Бруня пугливо отскочил от Матвея, и Багров слепо побрел куда-то. Ему попалась вкопанная шина. Он сел на нее, сразу встал, снова побрел. Несмотря ни на что, он был счастлив. Как же хорошо просто идти! Про¬сто дышать! Просто существовать! И ошибки еще ис¬править не поздно, пока ты жив. Багров нс помнил, сколько он так бродил: садился, вставал, поворачивал в разные стороны, поднимал и опускал руки. Должно быть, тем, кто смотрел на него со стороны, казалось, что Матвей пьяный.

В какой-то момент он обернулся и обнаружил за своей спиной Бруню. Матвей, совсем забывший о нем, не сразу вспомнил, кто это и чего он хочет.

— Чег о тебе надо? — спросил он.

— Мой перстень! — робко напомнил Бруня.

— Какой перстень? А, да! — Матвей опустил пер¬стень на ладонь Бруни.

Тот торопливо сжал пальцы. Видимо, вообще боял¬ся остаться без него.

— Все нормально! — сказал Багров. — Он пере-прошит. С тебя комплект зимней резины для моего автобуса. Но учти, комплект — это пять покрышек, а не четыре.

Бруня поспешно закивал. Он явно не ожидал, что перепрошивка перстня будет связана для Багрова с такими испытаниями, и теперь, чтобы загладить свою вину, готов был на что уг одно.

— Шины — это да, обязательно… Хотите я найду вам уцененного джинна? У нас один кувшин пришел треснутый. Я его подклеил. Теперь его не продашь, но это действительно хороший джинн! Очень-очень злой! Если сбросить его на какое-нибудь Митино, гам ни у кого не останется целой тарелки!

— Не надо. С этим женщины и без джинна спра¬вятся! — сказал Матвей и, махнув рукой, пошел к При¬юту Валькирий. Бруня зачем-то потащился за ним.

— Про твой перстень! — сказал Багров. — Теперь он не перегорит ни от каких искр. Но имей в виду: усреднение не проходит даром. Каждая следующая красная искра будет чуть-чуть менее красной. А зеле¬ная — чуть-чуть менее зеленой. А однажды случится так, что исчезнут и красные и зеленые искры, а оста¬нутся только серые. Все сольется.

— А магия? Магия останется? — с беспокойством спросил Бруня.

— Останется. Но она тоже будет серой. Впрочем, на бытовые вопросы ее всегда будет хватать.

Матвей поднялся в Приют Валькирий и прижался к железной печке-буржуйке, которую еще с утра забот¬ливо подкорм ил дровами. Скелет уже закончил с кар¬тошкой и, наклонившись, стоял у Иркиного гамака, ожидая, пока она проснется. Открой бывшая вальки¬рия-одиночка глаза, ее ждал бы сюрприз. Но в том-то и дело, что глаз Ирка не открывала.

— Картошку пожарил? А со стола вытер? Посуду убрал? — бормотала Ирка, ворочаясь в гамаке.

Скелет послушно повернулся и отправился выти¬рать со стола.

Матвей согрелся и опять вышел на улицу, чтобы немного пройтись. С перепрошивкой перстней он отныне решил завязать. Слишком опасно. Ощущение Тартара постепенно выветривалось, как выветривает¬ся страшный сон, но в глубине души Матвей об этом сожалел. Может, если бы помнить об этом всегда, было бы лучше. Надежнее как-то.

Часа через два он вернулся домой. С порога огля¬делся. Скелета в Приюте уже не было. Куда он делся, Матвей так и не понял. Или рассыпался в прах, или Ирка его убрала, или, может, сам ушел. Ирка, разуме¬ется, сидела со своим ноутом и убиралась на рабочем столе. Это было единственное место в доме, где она вообще убиралась.

— Как дела? — осторожно спросил у нее Матвей. Он не исключал, что сейчас его попытаются приду¬шить.

Однако беспокоился он напрасно. Ирка вскочила и обняла его:

— Отлично! Сегодня утром ты был такой милый! Такой трудолюбивый! Не будил меня, дал выспаться. Все в доме переделал, приготовил! Теперь же ты всег¬да будешь таким?

Матвей промычал что-то невнятное. Ирка, отпу¬стив его, вновь вернулась к ноуту:

— Смотри, что я нашла в Сети! Как тебе?

Радуясь, что к теме скелета больше не возвращают¬ся, Багров уткнулся в экран и стал читать:

«Американец Джои Нейман получил письмо с тек¬стом «Я добровольно отдам свой эйдос тому, кто за ним придет!» и, переписав его двенадцать раз, от¬правил двенадцати своим друзьям.

Через неделю Джон стал единственным уцелев-

мим в крушении самолета. Ему невероятно повезло: он упал на крышу завода по производству пластико¬вой посуды и сквозь крышу провалился на склад. Не¬вероятно, но администрация завода впоследствии выплатила Джону премию в 20 000 долларов за де- монтаж старой крыши, объяснив это тем, что ни¬кто не брался за эту работу из-за ее повышенной сложности/

Когда Джона выписали из больницы, он устроил дружескую попойку, после которой один из его зна¬комых подарил ему подобранного на улице полужи¬вого кота. Джон стал ухаживать за котам, но кот все равно умер. Оказалось, что он подавился ключам от сейфовой ячейки в банке, в которой хранилось 2 500 000 долларов. Джон Нейман истратил эти деньги на кошек, купив им 15 тонн лучшего коша¬чьего корма,

Узнав о его великодушном поступке из газеты, умирающий миллиардер Жак Дайан сделал. Джона Неймана наследником всего своего громадного со стояния. Вскоре после счерти Жака Дайана Джои Нейман был приглашен на телешоу, однако по доро¬ге на эфир скончался, подавившись мухой, случайно залетевшей в окно такси».