– А зачем? Разве ты меня приглашаешь? – удивился Турецкий.

– Но ведь если у тебя серьезное дело, то почему бы… Конечно, приезжай! Я с удовольствием выделю специально для тебя свободное время. Туговато, правда, но для тебя, сам понимаешь, а?

– Вообще-то не понимаю… – усмехнулся Турецкий.

– Да чего ж тут непонятного? – стал объяснять Юшманов. – Так обычно и поступают все нормальные люди. Первый заход, как правило, бывает бесполезный. Не притерлись там, еще что-нибудь помешало понять друг друга. Да просто времени, бывает, не хватило. Получается как бы пристрелка, что ли. Второй заход – иногда повторяется то же самое. Наконец, третий, и наступает полная ясность. Понята суть дела, устраивает высказанное предложение, можно обсуждать детали контракта и так далее. Но тут такая складывается ситуация. Времени у меня не то чтобы совсем нет, но мало. Поэтому я предлагаю тебе отринуть сразу два предварительных захода, а перейти к твоему делу. Так как? Чем могу помочь?

– Ничем, – спокойно ответил Турецкий. – А фамилию того паренька, с которым вы раскручивались, не напомнишь?

– Значит, не придешь? – не ответив на его вопрос, в свою очередь спросил Юшманов.

– Не приду! – отрезал Турецкий.

– Ты в самом деле сошел с ума, Саша, – тусклым голосом констатировал Сергей. – Ты что, и Эдьку теперь искать собираешься?

– Скорее всего.

– Делать тебе нечего, наверное.

– Я знаю, спокойной ночи.

«Сообщили ему уже или нет? – спрашивал себя Турецкий, сидя на краешке дивана и разуваясь. – По его мнению, я сошел с ума. Вполне возможно. И делать мне действительно больше нечего. Так все выглядит со стороны. А может, так и надо? Чтоб „выглядело“? И пусть тогда у них головы болят. Почему только у меня?…»

Юшманов все не клал трубку, словно чего-то дожидаясь.

– Послушай, Сергей, я сейчас подумал и тоже решил, что в принципе ты вполне мог бы мне оказать существенную помощь. Если уж на то пошло.

– Говори, – с готовностью откликнулся тот.

– В одном деле помочь… Но это связано с моей службой, а?

– Нет, Саша, – прозвучал категорический ответ, – с Генеральной прокуратурой я больше никаких дел не веду. Ни-ка-ких! – подчеркнул он. – А личное, пожалуйста, сколько угодно. Так что думай. И вообще дам совет: ты торопись думать-то! Все мы – не вечные, верно?

– Еще как верно! А ты при случае поищи, если вспомнишь, адресок Однокозова, сделай мне такую милость. Все-таки душа-то болит…

– Это – ладно. Ну будь!

– Буду, – вздохнул Турецкий.

Он подумал, что Юшманов, похоже, сейчас не играл. Тот действительно не мог понять, что было надо от него Турецкому. Ведь сам же напросился, а пришел, стал нести какую-то чушь, извиняться за что-то давно забытое, от чего и следа не осталось. Бред, разумеется. Однако же если он уже в курсе «предложения», выдвинутого «важняку», то вполне мог и расценить его именно как пристрелку, как поиск «посадочной площадки». В конце концов, почему бы и не так понять? Бывшие коллеги все-таки. Чего там, в прошлом, было, давно никого не волнует. А в системе генерала Остапенко задействованы исключительно высокие профи. Отчего бы и тому же Турецкому, с его знаниями, связями, опытом, не влиться в их стройные ряды? Логично ведь!

Вот он и звонит, и уточняет, а «важняк» все темнит да про хозяина интересуется. А интерес-то, получается, плохой. Совсем для них лишний.

Если Юшманов все же расценил его приход как разведку, он обязательно в ближайшее время снова выйдет на связь. Ему могут и приказать, если сам не захочет. Нельзя позволить себе отказаться от такого лакомого куска, как Александр Борисович Турецкий… Нет, вообще-то еще как можно, но… это когда уже станет совершенно ясно, что дело с «важняком» тухлое. И бесперспективное. Хотелось бы польстить себе, да собственные грехи не разрешают…

Снова затрезвонил телефон.

– Ну вот, – хмыкнул Турецкий и снял трубку.

Но звонил не Юшманов. Звонила женщина, и Турецкий без напряга узнал этот голос, потому что он был низкий, хрипловатый, будто надтреснутый и словно бы обволакивающий.

– Саша, а ведь я на тебя сильно обиделась…

– Кто это? – почувствовав, что он вдруг вспотел, спросил Турецкий.

– Перестань! Не валяй дурака, дружочек! – Она легко хохотнула. – Все ты отлично узнал. Ну разве что удивился? Ты забыл, что сам же и говорил мне, где работаешь?

Врешь, ничего подобного я тебе и близко не говорил. И фамилии ты моей тоже не знаешь.

– Ну вру, – спокойно согласилась она. – Но неужели ты считаешь, что в целой Москве нет людей, которые бы тебя знали? И подсказали твой домашний телефон?

– Я уже знаю этих людей.

– Значит, нам обоим – легче. Не надо дурацких объяснений. Догадываешься, зачем я звоню?

– Понятия не имею.

– Ты не поверишь. Да просто хочу тебя видеть. И все.

– Не поздно?

– Если ты о времени, в смысле о часах, то в самый раз. А если в другом смысле?… Тогда не знаю. Но я хочу тебе сказать, – вдруг заторопилась она, будто испугалась, что он швырнет трубку, – что чувствую свою вину! И очень хочу исправиться. Вот.

– Кто научил?

– Никто. Сама, – слишком быстро ответила она.

– Врешь, – скучно констатировал Турецкий. – Эх, Нонна, а я-то думал…

– Сам не ври! Ничего ты не думал! Мужики вообще не думают, когда видят бабу, которую можно трахнуть без всяких проблем для себя! Так что не надо, господин «важняк». Но ты – хочешь?

– Ну вот и прокололась окончательно.

– Да ладно тебе… Так впустишь?

– Что значит – впустишь?

– А я внизу. Одна, честное слово. Я видела, как ты приехал, но почему-то не хватило решительности подойти сразу. Саш, а Саш, ну впусти! Я буду такая лапочка!

«Лапочка»! Где-то он слышал это слово! И совсем недавно!… А-а, вспомнил! Не слышал, а именно вспомнил свой давний разговор с доктором Зильбером. Вот тот и употребил это слово… «Лапочка», значит?

– А ты слышала, что вчера Жору убили? – сказал, словно бы о чем-то незначительном, между прочим.

– Ты с ума сошел… – почти прошептала она. И замолчала.

– Я-то в своем уме. Удивляюсь, что они тебе этого не сказали.

– Да что ты все – они да они! – возмутилась она. – Кто – они? Я никого не знаю!

– Перестань. Все ты прекрасно знаешь. А Жору убрали потому, что через него я мог выйти на тебя и выяснить, зачем тебе понадобилось меня травить. Вот и вся загадка.

Он сказал наугад насчет отравы, потому что за целый день так и не удосужился позвонить Денису и узнать результаты анализа, а сделать это надо было давно, но понял, что угодил в точку. Она молчала, видно все еще переживая новость.