Наверное, Стекляшкин и правда был натурой низменной, убогой, не способной подняться до разреженных высот презрения к собственному народу. Между ним и Сашей устанавливалась непрочная еще, но несомненная эмоциональная связь, натягивалась ниточка взаимной симпатии.

— Ну, куда народ запропастился?!

А народ, оказывается, пошел собирать малину, увлекся…

— Вы бы осторожнее, тут медведи ходят. Они ведь тоже малину любят.

— А если ножом? — полюбопытствовал Хипоня. — Вот таким.

Саша задумчиво взвесил перочинный ножик на ладони, потрогал лезвие, так же задумчиво забросил вещицу в кусты.

— Вы что?!

— Это не нож. Я вам настоящий нож дам.

И Саша вытащил из под сидения охотничий нож в деревянных, самодельных ножнах. Нож длиной примерно в 30 сантиметров, сделанный из голубоватого полотна циркулярной пилы, с хищно изогнутым лезвием, с иззубренным толстым краем на противоположной стороне, с рубчатой текстолитовой рукоятью.

— Кинжал!

— Нет, не кинжал. Кинжал заточен с обоих сторон, а этот — с одной, вы же видите. Это нож на медведя. Если что, подруга пусть бежит к машине, а вы его в брюхо ножом.

— И что тогда?!

— А смотря куда попадете, с какой силой. И какой медведь, конечно. Если размером с человека, молодой, то это вообще делать нечего. А если матерый, пудов на двадцать, тогда дело будет жарким.

— К-как на двадцать?!

— Ну, здесь бывают и такие. Вчера вроде шатался у лесопилки, как раз такой и был. …Ну что, поехали?

Хипоня так и полез в кузов с отвалившейся челюстью. «Больше не будет отставать!» — невольно подумал Владимир Павлович… И тут же, обожженный догадкой, впился глазами в фигуру Саши, уже сидящего в кабине. Неужто Саша обеспечил сейчас дисциплину на маршруте? Ведь ясно же, что за всю малину Саян больше не сунется Хипоня никуда! Ай да Сперанский, тихий деревенский мужичок…

И снова подъем, хотя и не такой крутой. И снова ручейки, пересекающие трассу. Конец подъема… Стекляшкину казалось, что способность удивляться атрофировалась у него навсегда. А тут вдруг под колесами раздался плеск, и оказалось — ГАЗ-66 лихо едет прямо по руслу. Несколько километров дорога была руслом мелкой речки с каменистым дном, потом от русла отошла, но опять снова пересекала ручейки. Воды здесь было очень, очень много. «Горы ведь! Они же перехватывают тучи!» — сообразил вдруг Стекляшкин. Наглядный пример из учебника географии про круговорот воды в природе. «Потому ведь и деревья здесь такие высокие! — сообразил Стекляшкин. — Влажно ведь!». И откинулся на фанерный бок будки с особенным удовольствием. Он любил до чего-то доходить, что-то понимать…

Около пяти часов пополудни машина встала окончательно.

— Приехали!

— А где база?

— Километра два отсюда. Дальше — пешком.

Журчала вода в нескольких ручейках сразу, поднимались склоны, поросшие темнохвойными деревьями, устремленными к небу, как свечки. И тишина. Невероятная тишина места, очень далекого от всего, что шумит — от дорог, городов и заводов. Тем более ни бабочек, ни птиц не было в этом угрюмом, всегда молчаливом лесу. Только журчание воды как-то оживляло все вокруг.

— Во-он тропинка… Вы идите, я догоню. Господин… Алексей Никодимович… Я вам ножик уже дал, вот еще и карабин возьмите. На всякий случай.

— А что… Может что-то быть?!

— Людей здесь не было давно, не ровен час…

В этот момент Стекляшкин перестал сомневаться: да, Саша прекрасно понимает, с кем имеет дело! И развлекается, как умеет.

И тут высунулась еще одна, подпухшая от дневного сна рожа:

— Что, уже приехали?!

Как ухитрился выспаться Павел в трясущейся, ревущей машине, всем было мало понятно.

— Доброе утро, Пашенька! — раскланялась Ревмира. — Представьте себе, мы на месте. И кажется, нас уже надо защищать — вот Саша думает, что на базе нас поджидает медведь.

— Почему сразу и поджидает? Место давно без людей, кругом тайга, может быть все, что угодно. Надо смотреть, надо оружие брать… Вот и вся мораль.

— Так вы же у нас охранник! — обрадовался Хипоня. — Вот он и поведет нас на базу!

— Я только от людей! — замотал головой Бродов. — Я в медведях ничего не понимаю!

— Так может быть, тогда Саша? Вы же проводник, вы умеете…

— Да не бойтесь вы так! В августе медведи сами трусливые! Поднимайтесь, поднимайтесь вот по тропочке, там сразу поймете, куда!

Ревмира уже расчехляла оба ружья — для себя и для мужа, 12-й калибр и 16-й, зарегистрированное и нет. Ох, Никодымыч, Никодимыч! Не твои бы черные, влажные, сияющие глаза! Не твоя бы речистость!

— Я скоро! — утешил Саша. — Только с машиной разберусь, и тоже на базу приду.

Но первым вверх двинулся все-таки Павел, и притом, что характерно, без ружья. За ним двигались Стекляшкины с оружием. Хипоня плелся следом, держа карабин, словно палку.

Узкая тропинка уводила в гору, в гору, в гору. Звенел неименный ручей; через него перебирались раза три: ручей все время вилял, делал петли.

От одной из петель Стекляшкин вдруг увидел, что в чаще растений торчит серый угол крыши. А всего строений было пять: три домика для жилья, с нарами и со столами, баня и уборная — дощатое строение, почему-то вынесенное на склон, выше всех остальных зданий. К уборной надо было идти, поднимаясь по тропинке. Стекляшкин философически заметил, что по крайней мере, от уборной открывается прекрасный вид на всю базу. Но зачем это было нужно строителям базы, хоть убей, Стекляшкин не мог догадаться.

— Один домик — нам, троим мужчинам. Тот, дальше — Стекляшкиным. Идет?

Никто не возразил против решения Павла, а тот сразу же скинул рюкзак, зарысил по склону вниз. С высоты своего места пребывания Стекляшкин превосходно видел это и сообразил — в машине же куча продуктов, снаряжения — и всему этому место здесь. Стекляшкин направился вниз, прикидывая, пойдут ли таскать вещи Хипоня и его законная жена?

Будем кратки — они не пошли, о чем-то вели речи в домике. Остальные трижды делали рейсы от машины к домикам, когда из крайнего домишки вылезла Ревмира с напряженно улыбавшимся лицом.

— Ой, мальчики, вы уже?!

— Все перенесли… А что на ужин? — Саша, как всегда, сразу брал быка за рога.

— А где готовить?

— В каждом домике есть печка и плита. Запас дров такой, что можно слона приготовить. Воды сейчас принесем… принесу.

— А готовить, значит, я…

Ревмира не была таким уж врагом кухни, но вот оставаться главой экспедиции она была всерьез намерена…

Отдышавшись, Саша двинулся за водой и быстро принес два ведра.