Надо отдать должное начальнику городской жандармерии: он не разозлился. Не побеждал кому-то драть вихры, отправлять посыльных, бить в набат и вообще поднимать шум. Он просто сел на стул у стены и задумался.

Думал Винсент Смайл долго. Фигаро успел выкурить трубку, выбить пепел и доесть последний мерзостный гренок. Наконец, главжандарм выпрямился и спросил:

— А что в такой ситуации посоветует следователь ДДД?

— Младший следователь… Он посоветует немедленно телеграфировать в столичный инквизиторий и вызывать Специальный Отряд. Или сразу в Орден Строгого Призрения — для верности. Когда Ищейки Ордена будут здесь, Вы сможете спокойно уснуть и ни о чем не… Что такое?

Смайл качал головой и грустно улыбался.

— Фигаро, посмотрите в окно. Снегопад. Мы полностью отрезаны от мира. Восточный тракт перекрыт, Северный тоже. Поезда не ходят. Я удивляюсь, как до сих пор работает телеграф. Даже если Орден умудрится создать стабильный блиц-коридор, что с того? Ищейки ОСП в Нижнем Тудыме? Начнется паника, а наш убийца тем временем…

— Ваш убийца, Винсент, — следователь зевнул. — Я устал. И не хочу иметь с этим делом ничего общего. Я обещал Вам консультацию — она закончена. Отвезите меня домой, пожалуйста.

Винсент Смайл поджал губы и кивнул.

— Хорошо. Я не могу Вас упрекнуть в нежелании помочь — Вы рассказали все, что знали. Идемте, мой человек отвезет Вас, куда захотите.

— А Вы? Что будете делать Вы?

Начальник жандармерии махнул рукой.

— Это мое дело. Как Вы совершенно справедливо заметили. Спасибо за время, которое Вы мне уделили, Фигаро. Не смею Вас больше задерживать. — Он коротко взял под козырек.

— Ой, ли… — пробормотал следователь. — Хотелось бы верить.

Гостиница «Восточный Ветер», строго говоря, не была гостиницей в общепринятом смысле этого слова. Первые два этажа занимал игорный дом «Поляна», принадлежавший городскому голове, а на третьем находилась пара десятков комнат для задержавшихся на ночь посетителей. Именно комнат, а не номеров: в «Восточном Ветре» придерживались принципа: «Роскошь — не излишество, а способ существования». Цены здесь поддерживались на вполне приемлемом уровне и «Ветер» редко пустовал: в его комнатах шумно отмечали выигрыши в рулетку и заливали горе проигрышей; здесь часто находили пристанище любовники, состоятельные бандиты или разорившиеся коммерсанты, собравшиеся свести с жизнью. Хозяева «Восточного Ветра» не возражали. Хотел посетитель провести веселую ночку с девочкой, снятой на бульваре Роз, или повеситься — двери гостиницы были открыты для всех.

…В эту ночь портье Александр Лонг скучал.

Даже не так: в ночь со среды на вторник портье Александр Лонг подыхал со скуки. Проклятый снег валил уже почти сутки и добропорядочные граждане Нижнего Тудыма предпочитали в такую погоду сидеть дома, а не ехать в центр города, чтобы просадить в карты свои деньги, тем более что извозчики, почуяв наживу, совершенно бессовестно задрали цены.

«Поляна», обыкновенно под завязку набитая людьми, пустовала. Только пара строгого вида дам, похожих на высохшие от времени гороховые стручки, с высокомерными минами бросали жетоны на рулеточный стол, да какой-то мутного вида господин с налитыми кровью и лимонной водкой глазами методично проигрывал в покер свои империалы. Дамам было лет по шестьдесят и их уже не красили ни дорогие соболиные шубы, ни бриллианты в волосах, так что смотреть портье было решительно не на что.

«Вот бы сейчас подняться на третий этаж, взять пару журналов у счетовода на конторке и сделать глоток из фляги», мечтал Лонг. «Но нельзя: Карапетович, эта жирная задница, обязательно проверит холл именно в этот момент».

Он с тоской огляделся: холл был возмутительно-пуст. Оба крупье спали на ходу, а расфуфыренные престарелые горгульи, казалось, были готовы мучить рулетку всю ночь напролет.

«А, будь что будет», подумал портье. «Рискну. Все равно сегодня уже никто…»

…Неверный свет габаритных фонарей разорвал снежную завесу; зафыркали лошади, заскрипели полозья саней, послышалось веселое гиканье извозчика, хлопнула дверца. Звякнул колокольчик над дверью и в холл, отряхивая с ботинок снег, вошел мужчина лет сорока.

«Невероятно», подумал портье. «Псих. Или иностранец. А что? Приехал откуда-то с севера‥,»

Но вслух сказал:

— Добрый вечер. Приветствую Вас в «Восточном ветре». Карты, рулетка? Номер?

— Номер, пожалуйста. — Мужчина вымученно улыбнулся и отдал чемодан подбежавшему носильщику. Теперь стало видно, что он валится с ног: тонкое интеллигентное лицо было смертельно-бледным, под глазами залегли глубокие тени.

— «Люкс», купеческий?

— Любой, где хорошая кровать и есть горячая вода.

— Разумеется. Вы к нам надолго? — портье положил на стойку ключ с костяным брелоком и книгу посетителей.

— Пока что — на сутки, а там будет видно. — Посетитель бросил Лонгу золотой и, взяв со стойки перо, расписался в книге. «Виктор Вивальди, эсквайр», прочел портье.

— Распоряжения?

— Благодарю, пока никаких.

— В котором часу подавать завтрак?

— Я сообщу.

— Прошу простить мое любопытство, но Вы, случайно, не родственник Алексису Вивальди из Зеленого Посада? — портье с любопытством поднял глаза на позднего посетителя.

— Да, Вы совершенно правы. Я его сын, — мужчина внимательно посмотрел на Лонга, и Портье показалось, что во взгляде Вивальди мелькнул испуг.

Вслед за этим Лонг испытал нечто очень странное. На секунду ему показалось, будто десятки тонких пальцев быстро шарят по его карманам, аккуратно, касаясь одежды и оставляя после себя ощущение легкой щекотки. Затем он почувствовал укол в правый висок и все прошло.

«Нервы, что ли, шалят?», оторопело подумал портье.

Странно: ему показалось, что на лице позднего посетителя проступило облегчение. Вивальди улыбнулся — теперь его улыбка выглядела гораздо естественней — и, помахав портье рукой, направился к лестнице.

Лонг проводил его взглядом, пожал плечами, смахнул золотой в кассовый ящик и опять заскучал.

Он уже почти забыл о Вивальди, когда к регистрационной стойке подошел человек. Портье узнал его: это был тот самый расхристанный толстяк бандитского вида, который весь вечер играл в покер. Правда, сейчас он не показался Лонгу пьяным. Да и спиртным от него не пахло.

— Прости, дорогой, — голос у толстяка оказался неожиданно высоким и сипло-простуженным, — ты не подскажешь, в какой номере остановился господин, который только что приехал?

— Политика нашего заведения… — начал портье, высокомерно задрав козырек форменной шапочки, но толстяк опередил его, выудив из кармана мятого коричневого пиджака золотой империал, и щелчком пальцев отправив его прямо Лонгу в руку.

— …заключается в том, чтобы удовлетворять все запросы наших клиентов, — закончил портье. — В восьмом. А