– Дядя твой арестован именем Голубого огня и заключен под стражу во дворце верховных жриц! – приподнимаясь на цыпочки в попытках достать хотя бы до подбородка Хадамахе, выпалил Пыу. – За противодействие храмовому десятнику! – и съежился, когда над ним взметнулся здоровенный кулак.

– Ах ты ж… – Хадамаха остановился. Дворец верховных дрожал, как испуганный олень. Раздался звон битого льда – сквозь купол вылетел Огненный шар и тут же рухнул обратно – битый лед зазвенел снова. Купол перекосило – мгновенно утратив изящество, дворец стал похож на едва держащегося на ногах пьяницу в сбитой набок шапке. Венчающий купол тонкий шпиль, угрожающе кренясь, завис над улицей.

– Да чтоб вы провалились все – Огонь, дворец и ты вместе с ними! – Хадамаха яростно сплюнул Пыу под ноги, повернулся и, сверкая голыми пятками, ринулся ко входу во дворец верховных.

– Штаны надень! – мгновенно осмелев, заорал ему вслед Пыу. – А потом уж будешь указывать храмовому десятнику – проваливаться ему или нет! А вы что встали! – накинулся он на своих стражников. – Видали? Хадамаха аж штаны скинул, чтоб гнаться быстрее! Ловите беглых, а то плакала наша награда! – гаркнул он, тыча мечом в почти истаявшие силуэты на ледяной стене.

При упоминании о награде физиономии храмовых стражников стали решительно-одухотворенными, они подхватили копья… и дружно со всей силы ударили ими в стену.

– Да не сквозь стенку же, вы, бычье дурн… – тыча мечом в сторону входа, завопил Пыу… и осекся. – Быки вы могучие мои! Мамонты! – Стена полыхнула яростным Голубым огнем… и здоровенный толстый кусок льда с грохотом вывалился наружу, оставляя за собой исходящий паром пролом. – Вот на что способны солдаты Храма – конечно, под моим командованием! – разгоняя ладошкой пар, Пыу сунулся в пролом. – Здесь она, девчонка проклятая, я ее спиной чую! А ну сдавайся, ты арестована! – взвизгнул он и прыгнул прямо в клубящийся пар, то и дело вспыхивающий синими отсветами Огненных шаров.

Хадамаха кубарем влетел в дворцовые ворота. Земля под ногами качалась и дыбилась, как лодка на речных перекатах. Позади загрохотало – сшибая брошенные прилавки, железные ворота валились на площадь. Хадамаха перескочил через катающиеся под ногами бочки, поскользнулся на растоптанном в липкую кашу снеге, увернулся от сыплющихся с разбитого купола осколков… Прикрывая голову, нырнул в дверной проем.

– Найти-врагов-хозяйки-убить-врагов-хозяйки… – неприятно знакомый монотонный бубнеж сочился в уши.

Хадамаха стремительно обернулся, в ужасе ожидая увидеть настигших его слободчан. По коридорам храма, переваливаясь, шагали жрицы, и лица их были неподвижны и бессмысленны. Медленно, одна за другой, они втягивались в двери огромного зала.

– Госпожа жрица! – Хадамаха рванул вперед, ухватив за руку показавшуюся ему знакомой женщину. – Госпожа!

На него пусто и равнодушно глядела жрица – фанатка каменного мяча.

– Госпожа! – без всякой почтительности он затряс ее за плечи. – Где тут у вас арестованные сидят? Быстро, госпожа!

Пол под ногами затрясло, одна из стен с грохотом рухнула.

Глядя остановившимися глазами в пустоту, жрица подняла руку – и на ее пальцах вспыхнул Огненный шар. Двигаясь дергано, как ожившая кукла, жрица замахнулась, залепляя шар в лицо Хадамахе.

– Да что ж вы делаете! – Мальчишка нырнул в сторону, шар, вихляясь, пронесся у него над головой, чиркнул по волосам другую жрицу. Длинные пряди вспыхнули, но та, кажется, даже не почувствовала – все так же мерно ступая и бормоча, двинулась дальше, оставляя за собой черный хвост чадного дыма.

– Убить-врагов-хозяйки… – монотонно повторила «его» жрица и пошла на Хадамаху, поднимая руку для второго удара.

Огненный шар сорвался с ее ладони и бессмысленно врубился в стену.

Жутко, оглушающе грохотнуло, мелкая ледяная пыль вырвалась из зала, куда тянулись жрицы. Будто гигантский кулак ударил в стену изнутри, и та взорвалась. Толчком швырнув «свою» жрицу на пол, Хадамаха повалился сверху.

– А-а! – что-то ляпнулось рядом. Повернув голову, Хадамаха увидел отчаянно выпученные глаза Пыу.

– Он… Он провалился, провалился! – безумно завизжал Пыу.

– Кто? – морщась от ударов колотящих его по спине обломков, простонал Хадамаха.

– Огонь! – завопил щуплый десятник. – Огонь провалился! Девчонка, та девчонка! Она его позвала – Огонь! И провалился, весь провалился, вниз, вместе с ней! А сейчас и дворец провалится! Это все ты! Ты виноват, Хадамаха, ты! – И, подорвавшись, Пыу с визгом ринулся прочь из рушащегося дворца.

Его вдруг сильно толкнули в грудь. Хадамаха откатился в сторону.

«Его» жрица села, приглаживая всклокоченные волосы и глядя на Хадамаху осмысленными, трезвыми глазами:

– Куда штаны девал, парень? – оглядывая растерзанного мальчишку в драной куртке, поинтересовалась она.

– А куда половина вашего дворца делась, вам не интересно? – злобно рявкнул в ответ Хадамаха, вжимая голову в плечи. Потолок трясся, с него сыпались мелкие обломки.

– Твой приятель сказал – ты виноват! – вскакивая на ноги и оглядывая царящий вокруг разгром, рявкнула жрица.

– Я не… Как вас зовут? – вдруг бухнул Хадамаха.

– Оч-чень своевременный вопрос! – Мимо, оскальзываясь на обломках и уворачиваясь от падающих с потолка глыб льда, падая и снова поднимаясь, бежали жрицы – с вполне нормальными воплями ужаса и до полусмерти перепуганными физиономиями. – Ладно, потом разберемся! Бежим! – скомандовала жрица.

– У меня дядя тут, арестованный! – успел крикнуть ей вслед Хадамаха.

– Эк! – Жрица резко остановилась, замахала руками, едва не ляпнувшись на подвернувшемся под ноги ледяном окатыше. – Вот угораздило же тебя! А ну давай за мной! – и она ринулась в глубь дворца.

С трудом удерживаясь на ходящем ходуном полу, Хадамаха побежал за ней. Чуть не кубарем они скатились по длинной лестнице в облицованный гранитными плитами подвал. Многоголосый отчаянный вой запертых за впаянными в камень решетками людей взвился им навстречу.

– Где тут твой дядя? – несясь между камерами, закричала жрица. – А, Огненноглазая с ними! Сам же потом обратно отлавливать будешь! – И жрица принялась во все стороны пулять Огненными шарами, сбивая замки с решеток. Не переставая орать от ужаса, освобожденные люди ринулись к лестнице.

Хадамаха невольно усмехнулся – он городская стража, за жуликами гоняется, а «непочтительных» пусть вон Пыу отлавливает.

– Хадамаха! – едва не снеся распахнувшуюся решетку, на него вывалились дядя с напарником.

– Ходу-ходу! – толкая их перед собой, Хадамаха рванул обратно к ступенькам. Высокая ледяная лестница извивалась под ногами, как скользкая змея. Они вырвались наверх в полуразвалившийся зал с колоннами. Покореженный четырехугольник двери шатался и дергался далеко впереди, тяжелые куски льда откалывались от притолоки.